Инженер Мэнни гневно вскочил с места, но через секунду овладел собою и снова сел с презрительным замечанием:
– Лучше не говорите о том, чего вы никогда не поймете, Вампир.
– Да? – засмеялся тот с циничным благодушием. – Вы правы: есть вещи, которые понять нелегко. Например, когда Мэнни с сочувствием выслушивает революционные планы Нэтти, теоретически отвергая их и признавая вредными утопиями. Или когда он проводит целые часы в созерцании женского портрета, он, который некогда гордым усилием победил и отбросил любовь, как помеху на пути к великим целям. Нет, бесполезно уклоняться от фактов; они ясны – вы изменяете себе, вы опутаны сетями, из которых не решаетесь вырваться.
Вампир на минуту остановился, усмешка исчезла с его лица, он устремил на Мэнни пристальный взгляд своих горящих глаз и, совершенно меняя тон, заговорил серьезно, почти торжественно:
– Вы знаете, что надо сделать. Надо
Никто в мире не смог бы этого, но вы сможете: вам не первый раз совершать невозможное. Момент настанет скоро: сама жизнь потребует от вас решительного ответа.
Идиллия с союзами протянется недолго. Сейчас они не поднимают еще знамени борьбы за официальное их признание, потому что слишком заняты другим: своей новой политической организацией, ее устройством и защитой.
Но она сделает их еще сильнее, а для них сила есть право.
После освобождения из тюрьмы первая же ваша поездка на места работ поведет к тому, что старый вопрос поднимется вновь. А тогда? Подчинит ли инженер Мэнни свое убеждение внешней силе и личным чувствам? А если нет, то, ведь, это разрыв с Нэтти и Нэллой, тяжелая борьба, великая жертва. Да, но и великая победа! Я не хочу оскорблять инженера Мэнни сомнением в том, что он выберет.
– Вы так уверены, что я последую
иронически подчеркивая личность собеседника, возразил
Мэнни.
– Это очень слабый аргумент против правды, – ответил
Вампир. – К таким аргументам прибегают, когда больше нечего сказать. Я ждал его от вас, чтобы спросить, где ваша вера в чистую истину, если для того, чтобы скомпрометировать ее в ваших глазах, достаточно несимпатичной оболочки? Я говорю противоположное тому, что когда-то говорил вам Маро. Он предлагал: «измените себе». Я же напоминаю: «будьте верны себе!».
– Как Тэо и президент, – насмешливо дополнил Мэнни.
– Нет, не так, как они. Будьте верны себе не как слабые, а как сильные, не как те, которые путаются, стараясь вернуть прошлое, а как те, которые до конца идут по одному пути. Вы подчинились теории Нэтти, вы обмануты ею. Я – не смерть и не возвращение назад. Я – жизнь, которая хочет жить, оставаясь самой собою. Только такая жизнь истинна. Та, которая меняется, тем самым доказывает, что она – ложь, ибо истина всегда одна. Если ты вчера был одним, а сегодня – уже другой, значит, ты умер между вчерашним и сегодняшним днем, и народился некто новый, жизнь которого будет также эфемерна. Все умрет: ты, человечество, мир. Все потонет в вечности.
Останется только истина, потому что она вечна, и вечна она потому, что неизменна. Докажи, что ты причастен к истине и вечности – будь неизменным, как они!
Мэнни поднялся, глаза его сверкали.
– Ты лжешь, Вампир, и не меня ты обманешь наивными софизмами. Ты, как всегда, призываешь к измене. Я
знаю путь, по которому шел. Каждый шаг его был ударом прошлому. И ты мечтаешь сделать меня врагом будущего!
Я знаю свой путь. Моя борьба со стихиями. . один Нэтти способен продолжать ее достойно меня. Моя борьба с тобой, Фели Рао и вам подобными... Нэтти с его друзьями лучшие, самые верные союзники в ней. Я не знаю, правы ли они в своей вере в социализм, и думаю, что нет; но я убежден, что, если они неправы, они сумеют скорее, чем кто-либо, понять это вовремя. Истина победит; но она победит не
Вампир тоже выпрямился во весь рост; его красные губы искривились выражением злобной уверенности в торжестве.