Красно-белые волны в Царицыне и окрест

– Анатолий Леонидович! Прекратите! – Снесарев напомнил кто тут главный.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство, – последние два слова Носович произнёс громче, чем надо.

– Если уж зашёл столь нелепый и неуместный разговор, то сойдёмся на нейтральном названии. Волгоград! – попытался смягчить разговор Андрей Евгеньевич. – По-моему, недурно. Прекратим мальчишеский спор и приступим к делу.

– Какому делу?

– Оборона столь любимого вами города. Предполагаю, вы все коренные царицынцы, не так ли?

Комиссары опустили глаза.

– Подождём! Из Москвы едет народный комиссар. Сталин, кажется, партийная кличка. Будет заниматься отправкой продовольствия.

– Как ты сказал, товарищ Рудин? Сталин? – удивился Ерман. – Не слышал. В революциях не участвовал. Я бы точно знал. Посмотрим, что за назначенец. Власть наша! А продовольствием за просто так делиться не собираемся.

– Мы не претендуем на Вашу власть и продовольствие. Вы – гражданские, мы – военные. Будем заниматься исключительно обороной, – пояснил Ковалевский. – При вашем содействии, конечно же.

– Сами умеем обороняться!

– Правильно, товарищ Зедин. Ещё как умеем! С товарищем Орджоникидзе разгромили банду Петренко и сибирских анархистов. Закрыли вашу московскую «Анархию». Свою печатаем!

– Так и назвали «Царицынская большевистская анархия»? – Носович кулаком прикрыл язвительную улыбку.

Комиссары вскочили.

– Анатолий Леонидович! Последнее предупреждение! – повысил голос Снесарев. Подошёл к карте. – В вашем, а теперь уже и в нашем направлении продвигаются две регулярные армии – генерала Краснова и германская. Казаки Денисова и Быкадорова заняли излучину Дона. Гусельщиков и Мамантов под Нижне-Чирской. Голубинцев в Верхне-Донском. Фицхелауров в Усть-Медведицком. Все стягиваются сюда, к Царицыну. Прибавьте армии Деникина и Алексеева. А у вас как с обороной?

Товарищи молчали.

– Три тысячи красноармейцев! – ответил за них генерал.

– Ну, мы знаем, вокруг уезда неспокойно, но чтобы столько… Откуда сведения?

– Обобщил донесения красных командиров и отделов разведки. Проанализировал боевые действия и передислокацию соединений противника. Посмотрел статистику населения. И вот квинтэссенция вводных данных.

– Винт чего?

– Как Вас зовут, товарищ? – вежливо поинтересовался Носович.

– Минин.

– Товарищ Минин, не запоминайте это слово. Мигрени замучат!

Снесарев набрал полную грудь воздуха, собирая остатки терпения. Носович принял вид раскаивающегося хулигана.

– Гарнизон города… – продолжил Андрей Евгеньевич. – Имел удовольствие наблюдать. Печальное зрелище!

– У нас ещё пять тысяч военнопленных с германского фронта, – попытался оправдаться Минин. – Проводим революционную агитацию.

– А если поднимут мятеж, поддержат противника?

– Насчёт контрреволюции уже приняли меры, – возразил Ерман. – Учредили уездный отдел чрезвычайной комиссии. Вот председатель товарищ Борман.

– Борман с Ерманом всегда договорятся, – вполголоса произнёс Носович, но так чтобы все слышали.

Снесарев бросил строгий взгляд. Носович на сей раз притворяться не стал. Ответил таким же жёстким взглядом и генералу, и комиссарам.

– Довольно разговоров, госпо… товарищи! – подытожил Андрей Евгеньевич. – Найдите для нас паровоз. Осмотрим уезд вдоль железных дорог.

В доме штабистов для меня комнаты не нашлось и я попросился к деду Прохору.

– Прохор Киприанович, как жизнь в городе? Как новая власть?

– Да всё ничего, Валерка. Только вот анархисты из пушек постреливали. Но Минин с Тулаком выгнали. Митингуют теперь по заводам. А так ничего. Голодом не страдаем. Газеты носят. Вон, почитай! Я не смотрю. Всё новые. Старых не осталось, вот и не читаю.

Газеты… В сентябре власть взяли большевики, причём без мятежа, выиграли выборы. Минин, сын протоирея из Дубовки… М-да, отец – священник, сын – безбожник. Председатель совета – вольноопределяющийся запасного полка Ерман. Ерман, Ерман… Помню! Февральский мятеж в Петрограде. Значит, послали в Царицын… Пролетарии приветствуют нового вожака, зовущего в светлое будущее, где заводы будут принадлежать рабочим, земля крестьянам, а мир народам… Ага! У Ермана появились конкуренты – эсеры. Обещают достойные зарплаты. А Ерман? Вызвал отряд из Москвы. Громят эсэров, заставляют рабочих вернуться на заводы. Кому будут принадлежать больше ни слова.

– Ерман, говорят, чистый бес! Работает сутки напролёт. Каждый день заседания до ночи! А до рассвета встаёт и на заводы. Митингует!

– Горожане как к нему относятся?

Дед Прохор задумался.

– Вишь какое дело, народец наш любит строгое начальство. Ерман такой! И говорит складно. Сам слыхал. А ты когда к своим за Волгу соберёшься? Аль чего задумал?

– Тяжёлые времена наступают, Прохор Киприанович, – ушёл я от ответа.

Будет

Царицын. 6 июня 1918 г.

Расширенное заседание руководства города и штаба. Андрей Евгеньевич читает доклад о нашей поездке.

– Состояние войсковых частей по линии железной дороги Царицын-Великокняжеская-Тихорецкая представляется в следующем виде.