Красно-розовый город

— Можно назвать и так, — пробормотал он. — Нет, выключить не получится. Мне кажется, это у них сейчас шумовая стадия. Так называемое чириканье.

Они поняли, что им никого не обмануть, и теперь пытаются свести нас с ума.

Она вздрогнула и крепче прижалась к нему. Его рука сжала ее сильнее.

— Он связан, — доложил Грэм, стоя у них за спиной. — Я не могу вставить кляп — у него слишком разбит рот. Он захлебнется.

Джерри встал и махнул пистолетом.

— Отлично. Ступайте туда же, Гиллис. Вы следующий.

— Черт, я же слушаюсь! — возмутился Гиллис. — Я вам верю теперь, Говард.

— Живо!

Некоторое время она сидела одна, зажав уши руками. Невозможно было заглушить этот смех: хрюканье и взвизги, хихиканье и гогот со всех сторон.

«Свести нас с ума»… Это не займет у них много времени. Если Лейси и продолжала еще визжать, а Мейзи — молиться, она их больше не слышала.

Потом тени снова заплясали — это вернулся с лампой Джерри. Он поставил лампу на пианино и вернулся на диван. Они сидели рядышком, глядя на неподвижное тело Киллера — тот лежал на полу, как готовый к погребению покойник, сжимая жезл обеими руками.

— Я все запорол, — пробормотал Джерри. Она еле слышала его сквозь щебет на дворе. Теперь это и в самом деле напоминало больше щебет, чем человеческий смех, словно их дом сунули в огромный обезьянник. — Прости, Ариадна. Ты достойна того, чтобы попасть в Меру. Вот только шансов у нас не так много.

— Если ты можешь вытерпеть этот шум, то и я могу, — заявила она. — Нас теперь только двое — значит, никто и не пригласит тех, из-за двери. — Странно, но сейчас она чувствовала себя увереннее, чем прежде; может, это просто синдром «некуда отступать»?

— Верно, — отозвался он… но в голосе его слышалась какая-то неуверенность.

— Тогда скажи мне плохие новости, — попросила она.

— Да нет… ты права. Продержимся.

— Джерри, пожалуйста, скажи. Я должна знать, что нам грозит.

Он повернулся и улыбнулся ей, и ей почти показалось, что во взгляде его мелькнуло восхищение. Интересно, кто восхищался ею со времен… со времен Всемирного Потопа?

— Ладно, — сдался Джерри. — Все равно надежды почти никакой. Видишь дверь? Мне пришлось изо всех сил удерживать ее, и мне казалось уже, будто она никогда не закроется.

— Ну и что?

— Идет третья волна, — мрачно сказал он, внимательно всматриваясь ей в лицо. — Сначала Зло во плоти. Потом бестелесное. Но теперь… похоже, им потребовалось некоторое время собраться с силами, так что самый темный час нам еще предстоит.

Черт, сколько же может длиться эта проклятая ночь? Почему они так сильны? Что их влечет сюда?

— Что еще за третья волна? — спросила она так спокойно, как только могла.

— Те, что посередине. Грифоны, сфинксы и василиски — в общем, твари, которых не отнесешь ни к тем, ни к другим.

— Вампиры и оборотни? Осиновые колья и серебряные пули — как в старых добрых сказках?

Он кивнул:

— Вот именно. Кстати, пули у нас и в самом деле серебряные. Обычно серебряной пули в сердце достаточно, чтобы убить такого рода монстра, но мне почему-то сдается, что нас ждет кое-кто пострашнее. Может, противотанковой пушки с серебряным снарядом и хватило бы. — Он внимательно посмотрел на нее.

— Ты храбрая женщина, Ариадна, — неожиданно выпалил он.

— Когда проведешь столько времени в аду, — ответила она, — он пугает уже не так сильно.

Он снова обнял ее — этот долговязый мужчина с мягким голосом, залитый кровью друга.

— Я так надеялся вытащить тебя из этого твоего ада, — произнес он. — Однако вряд ли мне это удастся. Хотелось бы мне показать тебе Меру, Ариадна. Это замечательное место. Ты заслужила его.

Заслужила? Она припомнила все незнакомые постели, в которых просыпалась — иногда с дурно пахнущими пожилыми мужиками, храпящими рядом, иногда наедине с галлюцинациями. Она припомнила все притоны, где напивалась до бесчувствия, совершенно незнакомых людей, у которых клянчила мелочь…

Заслужила?

Она зябко передернула плечами.

— Нет, ты ошибаешься. То, что говорил про меня Грэм, — правда, Джерри. Если и бывают на свете падшие женщины, так я точно из них. Я не заслужила Меры, и твоим демонам, наверное, именно поэтому все так удается. Твой Оракул сделал глупость, послав вас с Киллером за такой, как я.

Он отвернулся от нее и посмотрел на Киллера; лицо его потемнело. Чьи-то когти простучали по крыше, но они не обратили на них внимания.

— Я уже говорил тебе, что тоже недостоин был Меры, — сказал он. — Я никогда не рассказывал об этом, да и сейчас не хочу, но мне часто кажется, что многие в Мере… — Он замолчал.

— За что его прозвали Киллером? — спросила она, чтобы нарушить тишину.

Джерри рассмеялся: