Красно-розовый город

— Мы говорим сейчас о моей бывшей жене, — перебил его Гиллис. — И о моих детях. Говорю вам: она не может оставаться трезвой больше месяца или двух. Она будет красть, лгать, делать что угодно. Она пропадала в запоях целыми днями, даже неделями. Несколько раз она просыпалась чуть не на помойках, не зная, где была и что делала. И вы готовы доверить ей детей?

В маленькой комнатке стояла тишина, только огонь потрескивал в печке.

Джерри все-таки посмотрел на Ариадну и поспешно отвел глаза. Он посмотрел на вторую жену Гиллиса и прочел на ее лице отвращение.

— Миссис Гиллис, — спросил он. — Разве ваша религия не говорит о прощении?

Она ощетинилась — со стороны такой мягкой, кругленькой, благостной девочки это казалось забавным.

— Тем, кто искренне раскается, даруется прощение, — строго произнесла она.

— Тогда, возможно. Мера — одна из разновидностей прощения? — мягко предположил он. — Многих, попадающих в нее, спасали от неминуемой смерти — я сам видел, в каком виде их привозили: это были почти трупы, они чуть дышали. И через два-три дня они становились такими же здоровыми, как я сам. Рак, тиф, туберкулез… что еще, Киллер? Бубонная чума, раны от меча — в Мере никто не умирает, никто не болеет. Не думаю, чтобы алкоголизм был там такой уж проблемой.

Жервез мог выпить пол-графина «Амонтильядо», но никто не назвал бы его алкоголиком; его разум оставался острым как бритва, здоровье крепче крепкого. Жервез в полном порядке.

Снова наступила тишина в неровном свете керосиновых ламп, нарушаемая чуть слышным всхлипыванием из кресла, где сидела Ариадна.

— Она недостойна! — крикнул Гиллис.

— Кто вы, чтобы судить ее? — зарычал Джерри в ответ, выведенный из себя. Надо бы вести себя спокойнее и профессиональнее, не принимая своего клиента — Ариадну — так близко к сердцу. — У вас есть еще что-нибудь против нее?

— Разве этого недостаточно? — здоровяк скрестил руки на груди, побагровев, и твердо сжал губы.

— Нет! — резко сказал Джерри. — Если это все, что вы имеете против нее, я заявляю, что она достойнее, чем был я сам!

Последовало еще более долгое молчание.

Он не собирался говорить этого.

В конце концов он повернулся к Ариадне. Надежда вновь затеплилась в ней.

— Я тоже грешил, — сказал он. — Меня не посылали ни к судье, ни к прокурору, ни к защите. Я доставлю вас в Меру, к Оракулу, как мне было поручено, и там вы примете свое решение.

Она молча кивнула; ее бледные щеки чуть порозовели.

Он повернулся к Гиллису.

— Возможно, я совершаю ошибку: мне ничего не говорили насчет детей. Если я не прав, их вернут целыми и невредимыми, обещаю. Многие отказываются остаться, поговорив с Оракулом. Он всегда обещает им благополучное возвращение во Внешний Мир, а его никогда не уличали во лжи или в неточности.

— Вернут мне? — спросил Гиллис. — Или отошлют обратно вместе с ней?

— Этого я не знаю.

Электрическая лампочка уже еле светилась. На улице было совершенно тихо. И что дальше?

— Мистер Говард, сэр? — Голос принадлежал Карло, и Джерри удивленно уставился на него, пока до него не дошло, что «сэр» вовсе не обязательно означает уважение.

— Мистер Карло, сэр?

— Вы стареете в Мере?

Джерри тряхнул головой, подняв Карло сразу на несколько ступенек выше.

Он мог угадать, что последует за этим, и Гиллис это упустил.

— Так как насчет детей? Они взрослеют или остаются детьми? — У него был мягкий, но настойчивый голос. Джерри не мог разобраться, что именно в нем особенного.

— Не знаю, — признался Джерри. — Киллер, ты у нас старожил — может, ты знаешь?

Он задал вопрос скорее потому, что его беспокоил Киллер, и он не ожидал ответа — тот и так ответил еще вечером.

— Нет, — буркнул Киллер.

— Выходит, в Мере нет детей? — так же невозмутимо спросил Карло; глаза его сияли триумфом.

— Я не видел ни одного, — ответил Джерри.

Он не мог заставить себя посмотреть на Ариадну.

* * *

Лейси уснула на руках у отца. Должно быть, ему было очень неудобно, но он не предложил уложить ее. Карло и Мейзи ерзали на стульях. Мейзи покраснела и заявила, что ей необходимо в туалет. Джерри отослал ее на горшок в спальню и заставил Ариадну присмотреть за ней.

Киллер утверждал, что он в порядке, но не заговаривал, если только к нему не обращались.

Черт, как тянется эта ночь — они, наверное, на Северном полюсе, или это просто декабрь?

Снаружи не доносилось ни звука. Что там творится? Почему враг не предпринимает новых попыток? Чего — или кого — нет, все-таки чего они ждут? Получили ли там, в Аду донесение: «В наших владениях находится Ахиллес, сын Криона. Он ранен, а его единственный спутник беспомощен».

«Так ступай и разделайся с ним… лорд Астерий!»

Нет, он даже в мыслях не должен произносить это имя.

* * *

В комнате было жарко и душно, но Джерри больше не мог противиться желанию выпить кофе. Он взял кофейник и подошел к ведру, и никто не скребся и не мяукал за окном, но, когда он возвращался к плите, послышался тихий смешок, почти неслышный для других.

Он кинул в топку еще полено и поставил кофейник на плиту.

Тут Карло выпрямился. Потом Мейзи. Потом и он услышал это, пока вдалеке. Теперь уже все косились на окно, услышав это.