Красно-розовый город

Он исходил жаром и вспотел. Она вспомнила их поцелуй после того, как он убил Минотавра… Смени тему.

— Карло сильно покалечил тебя?

— Нет. Пара ребер и разбитая голова. У меня двоится в глазах, но вы обе одинаково прекрасны. Ты причиняешь мне больше боли. У тебя есть то, что мне нужно, милая дама, что-то, что мне очень нужно.

— Нет! — Черт, еще не хватало срываться на визг, но это его прерывистое дыхание и раскрасневшееся лицо нервировали ее. Он казался чертовски доволен собой.

Он нахмурился с наигранной обидой, сделав еще шаг вперед.

— Но это тебе самой будет приятно! И скажи, зачем ты так рисковала ради меня сегодня? Тебе же ничто не грозило в повозке. Должно быть, ты ко мне неравнодушна. — Он с надеждой оскалился.

— Будь я проклята, если знаю, — честно призналась она. — Почему бы тебе не спросить Оракула? — Она попробовала шагнуть мимо него к двери, и он заступил ей дорогу. В глазах его появилось странное выражение.

— Оракул поведал мне сегодня много очень странных вещей. Но не из любви, нет?

— Нет, не из любви, — вздохнула она. — Ты славный парень, Киллер, но…

— Но ты любишь Джереми Говарда? — улыбнулся он. — Я тоже люблю его. Он сильный и мягкий одновременно. Мне хотелось бы больше походить на него.

А Джерри Говарду, как она подозревала, хотелось бы больше походить на Киллера. Она тоже улыбнулась.

— Ты в этом уверен?

Киллер искренне кивнул.

— Это правда. Ты одернула меня сегодня — насчет Клио, — и я тебе тоже благодарен за это. Ты поможешь мне еще?

Ого, да это новая линия. У этого парня больше линий, чем у телефонной компании. И телефона она больше никогда не увидит…

Она не ответила, и Киллер взял ее за руки. Она сделала еще шаг назад и наткнулась на рояль. Отступать некуда — это ее последняя линия обороны. Ну когда же вернется Джерри?

— Тебе известно, что я сирота? — спросил Киллер, не отпуская ее рук.

Глаза его почему-то бегали.

Ну что еще? Теперь он меняет тему.

— Право же! — Она попыталась высвободить руки, но он держал крепко. — Твои родители умерли уже две с половиной тысячи лет назад!

Он серьезно покачал головой.

— Я всегда знал, что Крион и Астиаспа не настоящие мои родители, слишком уж старыми они были. Но они стали мне нежными и любящими родителями. Они научили меня повиноваться богам и служить моему полису. — На мгновение он застыл, глядя куда-то вдаль, и взор его затуманился. — Они умерли в год, когда напали персы, друг за другом, за два дня. Я проследил, чтобы все ритуалы были исполнены, и молился за них.

— Киллер, — сказала она, — я очень устала. Мы можем перенести этот разговор на какой-нибудь другой день?

— Я постараюсь побыстрее, — заверил он ее зловеще.

Киллер неожиданно пошатнулся, и она схватила его за плечи, чтобы он не упал. Его зрачки закатились… кровь из уха… болезненный румянец, тяжелое дыхание, двоится в глазах — все симптомы!

— Боже мой, мальчик! — поперхнулась она. — Ты шатаешься с раскроенным черепом!

Она помогла ему добраться до кровати, и он рухнул на одеяло. Она подняла его ноги, поправила голову на подушке и прикоснулась ко лбу — печка!

— Лежи здесь, Ахиллес! — скомандовала она. — Я позову кого-нибудь на помощь, и мы доставим тебя в Больницу.

Она повернулась, но, не сделав и двух шагов, услышала его «Подожди!»

Она застыла.

— Иди сюда!

Если он позовет меня к себе в постель…

Почти невольно она вернулась к кровати, отчаянно дрожа, и заглянула в его ухмыляющееся лицо.

Та же улыбка, что у Грэма… прямой греческий нос… бычьи плечи Грэма, темные кудри, разметавшиеся по подушке, как… как… как у Алана! Почему она не заметила этого раньше? Нет, конечно, заметила — вот почему она бросилась ему на помощь, вот почему не оттолкнула его, когда он протягивал к ней руки, вот почему посмела устроить ему нагоняй из-за Клио… вот почему ей хотелось иногда выпороть его как Сидорову козу.

— Алан?

— Да, мама.

Она без сил опустилась на кровать.

— Как? Что?

— Оракул мне все рассказал, — сказал он, беря ее за руку. — Он знал, что ты останешься, а папа — нет. Он запретил мне говорить с ним или рассказывать это тебе, пока он не уедет. Я пытался, но язык меня не слушался…

Они все совсем забыли про Алана. Все время, что она находилась в доме Оракула и что она разговаривала потом с Грэмом и Мейзи, никто из них даже не вспомнил, что детей двое; только Лейси. Вот вам снова магия!

Соломоново решение: поделите детей.

— Я упал в Аркадии, — сказал Киллер, продолжая улыбаться. — Вот откуда у меня шрам, тот, что никогда не исчезнет. Это волшебный шрам: я упал, и меня ударил копытом единорог.

Ахиллес — Ал Гиллис. Он смог назвать им свое имя.

— Ох, мой бедный мальчик! — сказала она.

— Чертовски верно, — согласился Киллер и хихикнул. — Крион был тогда с посольством в Спарте; он подобрал меня и взял домой. Я сам не помню этого, конечно. Я пришел испросить у тебя материнского благословения, Ариадна.

Вот и все. Или ты хочешь чего-то еще?

— Ах ты…

Ты — кто? Гадкий хулиган? Герой? Главнокомандующий?

— Я… я очень горжусь своим сыном, — заявила она.

Он был счастлив.