Красно-синий – самый сильный!

– Так совпало. Карвалью после травмы находился не в той форме, чтобы играть. Невозможно ставить в состав футболиста, который не готов. То же самое можно было сказать и о Чиди Одиа, который очень долго восстанавливался после повреждения. Дуду также был травмирован. Что касается Жо, он решил жениться и уехал в Бразилию. За «самоволку» он был оштрафован в клубе. Но это не было обострением его отношений со мной или с Валерием Георгиевичем. Потом Жо приехал и извинился. Такой вот он человек – сам по себе. У Вагнера накопилась очень сильная эмоциональная усталость. Бывают такие ситуации, когда все наслаивается и не хочется абсолютно ничего. Тебе все противно. А отбывать номер на поле Вагнер не хотел. Он никуда не уезжал, готов был тренироваться с командой, ездить вместе с ней. Но выпускать его на поле было бесполезно. Может быть, лишние две-три недели, которые в 2007 году у него прибавились к отпуску, и дали тот результат, который мы видели во второй части сезона-2008.

– Еще одна ситуация, которая породила много вопросов, – лишение Игнашевича капитанской повязки. Здесь тоже писали про некий конфликт в команде.

– Бред. У нас почему-то любое решение связывают с конфликтами. Мы посчитали, что Игорек вырос. Он стал одним из великих российских игроков. Акинфеев защищает ворота сборной России, и это говорит о многом. К тому же он наш воспитанник. До этого капитаном команды был Семак, который отдал ЦСКА десять лет. Надеюсь, и Игорь долго пробудет капитаном и не испортит этого имени.

– Но ведь в этой истории была и другая сторона. Игнашевич – человек не менее амбициозный, чем Акинфеев. У него могли быть свои обиды.

– Я не думаю. Мы разговаривали с ним на эту тему – я и Валерий Георгиевич. Это не было сделано жестко: мол, ты не достоин капитанской повязки и лишаешься ее. Сначала был разговор.

– Игнашевич не удивился?

– В голову человеку не залезешь. Но во время беседы я не увидел, что Сережа обиделся. Наоборот, я встретил понимание. Мы посчитали, что самым правильным и честным будет испанский вариант: когда капитаном является игрок, защищающий цвета клуба дольше всего. А Игорь в ЦСКА с шести лет.

– Правда, что в ЦСКА премиальные платятся только по итогам сезона?

– Да. Так было все сезоны, когда я руковожу ЦСКА. Да, бонусы есть, но они копятся и выдаются футболистам, если в итоге команда выполнит поставленную задачу. Если какой-то игрок хочет получить часть премиальных после матча – пожалуйста. Но если задача не выполнена – изволь вернуть эти деньги.

– Если вы не против, вернемся назад и затронем важнейшие хронологические вехи вашей работы в армейском клубе. Помните, когда в вашей жизни впервые возникло слово «ЦСКА»?

– В 2001 году, когда я сюда пришел. Могла возникнуть либо любовь, либо ненависть. Если бы возникла ненависть, я бы отсюда ушел. Но возникла любовь – к этому имени, этой команде, этому коллективу. Конечно же, теперь другой команды в моей жизни не может быть никогда.

– В первый сезон вашего президентства все складывалось против ЦСКА. Что помогло не опустить руки?

– Не думаю, что все было против нас. Я сразу сказал болельщикам: дайте год на то, чтобы разобраться и вникнуть в процесс. У нас есть цель – сделать команду европейского уровня, а не просто выиграть у «Спартака» или победить в отдельно взятом чемпионате России. Я очень благодарен болельщикам, команде, всем, кто поверил в это. Люди пошли за мной. Но я всегда взвешивал свои слова – так учили с детства. Мужчина – не тот, кто дал слово, а потом взял его обратно, а тот, кто говорит и делает. Я взвешиваю каждый свой шаг и каждое свое слово. Поэтому болельщики и команда верят мне. Они знают, если я что-то сказал, будет так, и никак иначе.

– Помните, как и почему в 2001 году решили остановиться на кандидатуре Газзаева?

– Все началось с того, что я узнал о состоянии Павла Федоровича Садырина. Доктора сказали мне: если он хочет жить, то работать не должен. Если бы тогда после лечения Садырин перешел на санаторный режим жизни, он мог протянуть еще порядка шести-семи лет. А за это время медицина могла продвинуться очень далеко вперед. Павел Федорович принял решение работать, хотя врачи сказали, что в этом случае дольше, чем до конца года, он не проживет. Понимая ситуацию, я начал смотреть, кто бы мог прийти ему на смену. И в итоге договорился с Валерием Георгиевичем.