Красно Солнышко 2 (СИ)

…Первое, что заметил Дар, выехав на заполненную народом городскую площадь — это большой помост, на котором красовалась виселица. Но главное было не это, а другое — рядом с виселицей был установлен большой котёл, в котором что-то сытно и сочно булькало, а одетые в одинаковые алые одежды личности суетливо подкидывали дрова в огонь, жарко пылающий под ним. Он резко осадил жеребца и обернулся к Алексу:

— Что такое?

Тот равнодушно пожал плечами:

— Скорее всего, поймали фальшивомонетчика, будут варить в смоле. Либо испытывать ведьму кипятком. Останется жива — оправдают. Нет — значит, ведьма.

— Сурово… После кипятка в любом случае никто не останется живым.

Подъехавший брат Бонифаций загнусавил было:

— Святая великомученица Лукерия, проживавшая в Риме…

Слав вскинул руку, обрывая готовую затянуться до утра проповедь храмовника:

— Тише, брат. Приговор зачитывают.

И верно — на помост вышел герольд в богато расшитой одежде, развернул с важным видом свиток и, прокашлявшись, заблажил во всё горло:

— По приказу Святой Церкви предаётся казни девка Францишка с Руси, раба виконта де Блюе, наведшая на него порчу, из-за чего честный рыцарь оказался расслабленным…

Толпа просто покатилась от смеха, не удержался и слав:

— Это же надо быть таким идиотом, чтобы признаться на весь город и всю округу в своей импотенции!

Окружающие его тамплиеры тоже заулыбались. Но в следующее мгновение Дар вдруг стал серьёзным — на помост вытащили молоденькую девушку, вряд ли старше шестнадцати лет в простом изорванном платье. Она еле шла, поскольку её ноги были покрыты страшными ранами, обнажённые руки так же исполосованы кнутом, и несчастная фактически висела на руках палачей. Герольд тем временем продолжал:

— Приговорена она, после следствия, учинённого каноником Святой Церкви нашей Теодальдом из Бургоса, как ведьма, к казни в кипящей смоле, поскольку упорствующая и не раскаялась в вере своей еретической.

Дар вдруг тронул своего жеребца, расталкивая толпу широкой конской грудью. На него шикали, пытались огрызнуться, но увидев рыцаря, да ещё и тамплиера, в страхе умолкали, и слав уверенно пробирался к месту казни. Приговор уже был зачитан, и герольд вновь с важным видом скатал свиток в трубку, показал толпе печать, болтающуюся на нём, потом вновь открыл рот:

— Кто желает сказать?

Раздался чей-то визгливый голос:

— Ведьма!

И потух. Зато в ответ позвучал весёлый бас:

— Этот виконт от рождения импотентом был, поскольку на женщин у него не встаёт, а только на детские попки!

Толпа восторженно загоготала, но герольд вскинул руку:

— По обычаю древнему предлагаю спасти девку. Спрашиваю в первый раз — Кто желает взять её в жёны?

Мгновенно воцарилась тишина, слав наклонился к последовавшему за ним солдату:

— Почему все молчат?

— Взявший её в жёны сам может стать рабом. Либо должен будет возвести её в титул, а это стоит не меньше двух тысяч денье[50].

— Понятно…

Между тем герольд вновь крикнул:

— Спрашиваю вас второй раз, кто готов взять её в жёны?

И вновь тишина. Стоящая на помосте девушка качнулась, и до этого бледное лицо стало совсем, как мел… Герольд открыл было рот, собираясь закричать в третий раз, но тут сверкнул меч, выхваченный из ножен, и спокойный голос произнёс:

— Я.

Разодетый хлыщ даже качнулся от неожиданности:

— Что — я?

— Я, рыцарь Дар фон Блитц, готов взять эту грязную девку в жёны.

Герольд хитро прищурился:

— Известно ли тебе условие, рыцарь фон Блитц?

— Две тысячи денье? Конечно. Где и когда?

— Здесь, и сейчас.

Герольд заулыбался — у неизвестного спасителя ничего нет. А такая сумма должна занимать немало места. Но рыцарь, судя по имени, германец, спокойно открыл сумку своего седла, немного покопался в нём и вытащил нечто, от чего у тех, кто увидел, точно так же открылись рты, как и некоторое время назад в Святой Земле…

— Мне за него давали сто пятьдесят тысяч динариев. Какой титул я могу приобрести для этой девушки?

— А… Ва… А…

Дар одним могучим прыжком оказался на помосте, оттолкнул палачей, и когда ведьма начала падать, лишённая их поддержки, подхватил славянку на руки, и точно таким же прыжком оказался вновь в седле. Обернулся:

— Все условия соблюдены, герольд?

— Д-да…

— Сдачу принесёшь в командорство Ордена тамплиеров в Ла-Рошели.

Тот взмолился, едва не упав на колени:

— Но у города нет таких денег!

Дар усмехнулся:

— Тогда город будет у меня в долгу.

И тронул своего жеребца к ожидающим его тамплиерам. Шагом соскочил с коня, перед ним предупредительно отдёрнули полог тента, и он бережно уложил её на постеленную там солому, на которой все отдыхали по очереди, поскольку двигались практически без перерыва. Потом обернулся к сопровождающим его воинам и тихо, едва слышно произнёс:

— А теперь уносим ноги, и быстрее…

…Только оказавшись за городскими стенами слав успокоился, до этого непрестанно торопя своих спутников. Фон Гейер не выдержал:

— С какой стати ты так спешишь? Ведь всё по закону!

Дар хитро прищурился и показал назад, остановив своего жеребца:

— Слышишь?

Все тоже остановились — за стенами Пуатье набирал силу рёв толпы…