Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

Чернецкий Серафим - боец отряда, бывший паныч, по убеждениям анархист.

Шмелев Альберт Петрович - командарм.

Красноармейцы:

Гарька Горшечников

Ромка Улизин

Георгина Грамматикова

Новил Долгодумов

Храпов - красноармеец большой богатырской силы.

Хмуров - старый солдат, долго воевавший еще в царской армии.

Фильченко - завхоз отряда.

Злоклятов Люциан Афанасьевич, Злоклятов Дрон - белогвардейцы, отец и сын.

Безносый - атаман банды зеленых.

* * *

Август догорал. В садах падали яблоки и груши, ночью спелые звёзды сыпались в ковыль. В ранешные годы этой порой амбары ломились от пшеницы, а нынче поля вытоптаны белыми, красными, зелёными - разноцветными армиями, гоняющими друг друга по Кубани из края в край.

В банде Безносого все перемешались: довольно тут было и бывших белых офицеров, и бывших белых казаков, и бывших купцов, и бывших интеллигентов; всё это бывшее перепрело, перебродило и пьяным яростным потоком загуляло по степи, забрызгивая её кровавой пеной. На чёрном знамени атамана гадюка щерилась: «Укушу!»

В станицах молились бабы. Мальчишки ходили на поля, вынимали из рук гнилых мертвецов винтовки, собирали патроны.

Отряд Севера миновал одно за другим разорённые, сгоревшие селения. Подошли к маленькому, и в мирное время захудалому хутору: ворота лежат на земле, вытоптан огород, раззявили рты опустевшие хлева и конюшня, во дворах догнивают телячьи шкуры.

Из крайнего дома вышла баба. Размазывая слезы по загорелым щекам, рассказала: люди Безносого походя ощипали хуторян, как курёнка, до последнего пера - увели коней, сожрали скотину, выгребли зерно.

- Не плачь, мамо, поднимемся, - басом сказал глава семейства, парнишка лет двенадцати. - Живы все, и хаты не пожгли.

- И то верно, - успокоилась баба.

- Может, помочь чем? - спросил сердобольный Лютиков.

Остальные молчали - нагляделись за годы на плачущих баб и осиротевших мальчишек.

- Ой, да чем же… Вот разве мертвяков закопать. Нам с мальцами тяжело, земля ссохлась.

- Каких мертвяков? - насторожился комиссар.

- Да на задворках, - объяснила казачка. - Отряд какой-то шёл, безносое войско его и расщепало.

- Красные?

- Сами по себе люди, - вмешался мальчишка. - Командир Чернецкий. Мы про такого батька ещё не слыхали.

Гарьку будто нагайкой по маковке ударили - так и обмяк в седле.

Пошли на задворки смотреть.

Крамарев заревел раненым буйволом, зашёлся матюгами - порубанные в лоскуты, лежали ушедшие с Серафимом «братишки», с ними другие, незнакомые люди.

- А сам командир где? - комиссар нагнулся над смрадной кучей, отмахиваясь от синих жирных мух.

- Безносый его с собой увёл. Привязали верёвкой к тачанке и потащили. Дядько комиссар, можно я с вами пойду?

- А мать что же, бросишь?

- Та я её к тётке отправлю.

- Мал ты ещё, - сказал Север. - Зачем тебе воевать?

- Мануфактуры наберу, сапоги новые, мамке шубу, - казачок расчётливо прищурился. - Дядько Семён из Гуляй поля вернулся - воз всякого добра привёз, пианину большую и граммофон.

- Бойцы Красной армии грабежами не занимаются, - Север взглянул в гарькину сторону.

Тот побрёл прочь. Не слова комиссара его обидели - душа рвалась к Серафиму, наверное, насмерть уже замученному бандитами.

С того дня Гарька стал жаден до вражеской крови. Рисковал он так, что даже Снейп сказал однажды: «Горшечников, ты того, полегче… Рано тебе ещё в могилу» и перестал отпускать в разведку.

Каждый раз, услышав от комиссара: «Горшечников - в резерве», Гарька шипел от злости.

- Не могу! - кричал он комиссару. - Сквитаться хочу! Уйду к Будённому!

- Да погоди ты, шалый, - увещевали его Хмуров с Лютиковым. - Встретимся с бандой, тогда и поквитаемся.

Улизина никто за полу не держал, и в разведку он ходил по-прежнему. Возвратившись, прятал от приятеля глаза, поругивал комиссара.

- Жаль Чернецкого! - говорили красноармейцы. - Сногсшибательный к неприятелю был боец!

Не выдержав такой жизни, Гарька пошёл к Лютикову - проситься из отряда.

Помполит с комиссаром пили чай. Горшечников собрался уже повернуть назад, как Север заметил его и подозвал к себе.

- Волчка твоего надо перековать, - договорил он Лютикову. - Глаза у него грустные. А ты, Горшечников, чего слоняешься, как недоеная корова? Ступай, шашку точи. Утром идём на Безносого, он стоит в Тенгинской - люди Шабленко сообщили.

- Есть, товарищ комиссар! - вскинулся Гарька. - Так точно, товарищ комиссар!

- Лев Руфинович обещал подмогу, - сказал комиссар, снова помполиту. - Войдём с двух концов станицы, возьмём Безносого в «коробочку».

- Что разведчики?

- Говорят, подкрепления Безносому ждать неоткуда, - Север помолчал. - Меня беспокоит роща на выходе из станицы. С дороги она не просматривается, в ней хоть танк можно спрятать.

- Танков у Безносого нет, - усмехнулся Лютиков.

- Хитрая он бестия, - покачал головой Снейп. - Как бы не угодить в западню.

Гарька ушёл, в душе посмеиваясь над комиссаровой подозрительностью.

«Это старческое», - подумал он снисходительно - Северу уже перевалило за тридцать, уже и виски поседели.