Красноармеец Горшечников и «огненная вода». История 1-ая

- Живой он, - сказал Лютиков с улицы. - Немного голову оцарапало. Была бы Померанцева тут, перевязала бы на месте, но она в госпитале, помогает докторам.

- Гарька, - зашептала Георгина, наклонившись к Горшечникову, - сходи к Померанцевой, ради Бога. Посмотри, как он там.

Гарька понял, что дело серьёзное: на его памяти Георгина ни разу не поминала бога.

- Сейчас сходим, Ромка только кашу доест.

- Как можно думать о каше, когда человек погибает?

- Ты что? - Гарька с изумлением глядел на слёзы, текущие по щекам подруги. - Да что ему сделается, Северу твоему? Хочешь, пойдём вместе.

- Вот ещё, не хватало! - Георгина вскинула голову. - Не дождётся он, чтобы я за ним бегала!

- Чудишь, подруга, - вздохнул Горшечников.

Ромка с охотой согласился пойти с другом. Хмуров, не раз навещавший Померанцеву, подсказал им, как добраться до госпиталя, но, оказавшись на месте, друзья растерялись. Гарька пошарил глазами по вывескам, состоявшим из непонятных словесных огрызков, точно их составлял заика - нар… пром… раб… быр… дыр… - и, отчаявшись найти нужное, обратился к худенькой ясноглазой девочке.

- Вам туда, - девочка показала за мохнатые кусты. - Пойдёмте, провожу.

За кустами обнаружилось длинное кирпичное строение - госпиталь.

Раненых и больных было много; в палатах люди не помещались, лежали в коридорах и даже в саду. Между кроватями и топчанами сновали сестрички с измученными лицами. Девочка провела Гарьку в комнатушку размером со шляпную картонку. Помещались в ней ровно одна Померанцева и стул с комиссаром Снейпом. Серафим Чернецкий устроился на подоконнике, свесив ноги в сад.

На паркете возле окна красовалось жирное чёрное пятно.

- У нас зимой тут железная печка стояла, - объяснила девочка. - У, гадина проклятая! Грела на копейку, а чадила на рупь. Мы её теперь на двор выкинули.

Померанцева перевязывала комиссару голову. Тот сидел со смущённым видом.

- Стоило возиться из-за такой ерунды. Лютиков бы перевязал, и ладно. Какого ты лешего меня сюда приволок? - фыркнул он на Серафима.

- Вот тебе вместо «гран мерси, мсье Чернецкий, за своевременную доставку до лазарету», - пожаловался Серафим. - Сволочь ты неблагодарная.

- Чуть левее, и с тобой бы возился похоронных дел мастер, - сказала Померанцева с укоризной, словно это Север был виноват, что в него стреляли.

- Видно, тот ещё стрелок, - зевнул Чернецкий. - Палил по неподвижной мишени - да ты ведь ещё и под лампой сидел? - и промазал.

- Я карандаш уронил, наклонился - вот мимоходом и чиркнуло.

- Всё равно. Интересно, кто этот снайпер?

- Снейпер, - поправил комиссар. - Поскольку охотился не на бекаса, а на Снейпа * Я было подумал, это ты, из-за Делакур, - добавил он вроде в шутку.

Чернецкий постучал себя пальцем по лбу.

- Не родилась ещё та красотка, из-за которой я б убил кого-нибудь. Особенно тебя, убогого.

- Почему - особенно меня?

- Дорог ты мне как воспоминание о днях моей боевой славы. Так сказать, сувенир, вроде кружечки «Привет из Кисловодска».

- Здравствуй, Горшечников, - поприветствовала Гарьку Померанцева.

Чернецкий посмотрел на него с весёлым удивлением.

- Добрый день, - откликнулся тот, соображая, как объяснить Северу своё появление. - Я тут мимо шёл и… эээ… подумал, дай загляну…

- Ну, заглянул, - неприветливо сказал комиссар. - Легче стало?

- Эээ… я тогда пойду?

- Ты здоров? - с сомнением спросила Померанцева.

- Да. Я… здоров.

- Он всегда такой, забыла, что ли? - усмехнулся Север. - Ты здесь один?

- С Улизиным.

- Подождите на улице, вернёмся вместе.

Улизин любезничал с хорошенькой сестричкой; на известие о том, что комиссар почти что невредим, только кивнул - дескать, кто бы сомневался.

В саду под платаном отдыхала Марина Эджкомбова, помощница Померанцевой, рослая деваха с некрасивым прыщавым лицом. В отряде Севера она была уже с год, но друзей не завела из-за нелюдимого, неуживчивого характера.

Рядом с ней - Гарька не поверил своим глазам! - стояла та самая девушка, и платочек на ней был тот самый - небесного цвета. Лицо Эджкомбовой казалось угрюмым, словно разговор был ей неприятен, но Горшечников знал, что Марина всегда так выглядит.

- Отлучусь на минуту, - сказал он Ромке.

- Зачем?

- Знакомую встретил. Подойду, поздороваюсь.

- С Маринкой, что ли?

Гарька, не слушая, бросился в сад. Дорогу ему перегородили два красноармейца с носилками. Горшечников дождался, пока они пройдут, завертел головой - Эджкомбова осталась одна. Платочек мелькнул на крыльце - Гарька рванул за ним.

Расталкивая здоровых и огибая больных, он пробежал здание госпиталя насквозь и у чёрного хода наконец настиг беглянку.

«Не уйдёт на сей раз!» - воскликнул про себя Гарька, вбежал за своей зазнобой в тёмный коридор и успел схватить её за руку. Девушка глухо охнула и неожиданно сильно рванулась, отпихнув Горшечникова, да ещё ловко ударила его острым локтем под рёбра. Пока Гарька хватал ртом воздух, хлопнула дверь - беглянка вырвалась на улицу.

- Ты чего это? - спросил Ромка, с любопытством разглядывая Гарьку, который возвращался с улыбкой от уха до уха.

- Девушку сейчас видал? Это Она!

- Это такая худючая, как штакетина?