Красноармейцы

Досыпать ночь было почти невозможно. То из той, из другой палатки слышались взрывы хохота. У нас в палатке Цильский был до того ошеломлен, что выбежал на тревогу без порток. Гостинницев взял первые попавшиеся вещи: мой топор, шинель Капернаута, противогаз Чернова и до того перепутал их, что всем нам пришлось обменяться снаряжением. Неливцев со сна доказывал, что он освобожден от тревоги по болезни. Капернаут совсем потерял голову: при крике «в ружье» он совсем забыл, что он отделком, надел скатку, не распустив шинели, и долго копался под нарами, почему-то там именно отыскивал свой противогаз. Потом он выбежал после всех и долго искал свой взвод и свое отделение…

Смеха было много. Мы с Федькой Черновым уединились в ленпалатке, и утром уже все курсанты читали экстренный выпуск стенгазеты.

Под рисунками шли частушки:

Одевался Дыркин с шумом,
взял Адзанова сапог,
у Чернова взял подсумок
и у Нейфельда мешок.
Цильский, — парень был во взводе,—
враг он всяческих тревог,
выбегал при всем народе
на тревогу без порток.

Частушки читались вслух всей школой под громкий хохот, и заразительнее всех ржали сами герои ночной тревоги.

На следующую тревогу мы вышли в три минуты. И никаких казусов уже почти не было. Великое дело — учеба…

Маневры

К маневрам готовились долго. Шутка ли, — поднимался весь лагерь. В маневрах участвовали все роды войск. Пехота, кавалерия, артиллерия, танки, броневики, самолеты.

Весь лагерь разделен был на две части: красных и синих. Нам пришлось выступать в роли синих. Немало было по этому поводу бузы у ребят.

— Почему синие?.. Не хотим с красными драться. Сами красные.

Долго пришлось объяснять условность этого обозначения. Целые дни до маневров проводили в заседаниях и совещаниях. Приводились в порядок агитповозки, совещались активы. А в помещении штаба день и ночь сидели командиры над боевыми картами.

Для предстоящих маневров нам дали еще командиров запаса и посредников. Командиры запаса были старые командиры времен гражданской войны, сейчас работающие на гражданской работе. Они должны были на маневрах познакомиться с новой тактикой. Особенно понравился нам запасной комполка — высокий, статный мужчина, с большой окладистой бородой. Во времена гражданской войны он командовал дивизией на польском фронте.

Посредники играли роль «огня». Они должны были учитывать огонь той и другой стороны и выводить из строя, отмечая мелом убитых и раненых. Одна из главных ролей на маневрах принадлежала именно посредническому аппарату. Часто, правда, не слушали посредников. Несмотря на белые меловые кресты на спине, убитые лезли в бой. Но в конце маневров все уже уяснили роль и значение посредников.

Все маневры были рассчитаны на пять ходов: встречный бой, бой за укрепленную полосу, оборона на широком фронте, ночной бой в лесу и бой со взаимодействием всех родов войск.

Последние дни перед выступлением были пропитаны особенной нервностью и напряжением. Школа под командой Диванова выступала как первая рота полка синих. Все мы надели синие розетки.

Кроме красных и синих, на маневрах должны были быть еще зеленые. Банды могли ночью сделать неожиданный налет и унести даже обмундирование. Поэтому надо было быть особенно бдительным.

— Так и останетесь без брюк, — стращал нас Диванов.

— Да, Сальников наверно останется… — смеялись ребята.

В прошлом походе Сальников заснул в сторожевом охранении, и противник забрал его в плен «живым». До сих пор не могли простить этого доблестному «охранителю».

Многие наши ребята из школы были распределены по ротам стажировать как командиры. И о них доходили до нас вести. Говорили, что Капернаут до сих пор путает ногу всего взвода. И когда идет он во главе своего отделения, сзади все время слышатся почтительные просьбы:

— Товарищ, командир! А товарищ командир, перемените ногу…

Шли слухи о том, что Неливцев в предвкушении маневров уже слег в околоток. Много было всяких разговоров. А на вечере самодеятельности перед выходом весело разливалась гармошка. Степа Кироков подплясывал и, подмигивая, напевал:

Эй, играй, моя гармошка!
Ну-ка, друже, попляши.
У тебя, милок Тимошка,
больно ноги хороши.

И в ответ выплясывал Грамм:

Я был рад, да пред походом
ноги, брат, совсем не те.
Надо сбегать в околоток,
справку взять о хромоте.

Повязал Митюха ухо,
на завязке пышный бант.
Ну, а врач сказал Митюхе,
что Митюха — симулянт.

И под громкий хохот и аплодисменты пели уже Степа с Граммом вместе: