Красное бедствие

– И что с того? – Лаверн поднялся с постели, простыня упала, и он остался совершенно голым.

– Она себе такого не позволяет.

– И не должна, она ведь женщина.

Лаверн подошел к небольшому круглому столику и налил себе вина. Савьер не сводил с него глаз, стараясь не обращать внимания на его вялый член.

«Сволочь, – мысленно ругался он, – мерзавец, сумасшедший ублюдок».

– Может, ты все же оденешься? – повторил Савьер, указав тростью на брата.

– Тебя смущает моя нагота? – удивился Лаверн.

– Мы не варвары, чтобы ходить по дому и потрясать своими… Своим…

– Это называется член, братец. – Лаверн нехотя накинул на плечи халат и затянул пояс. – И тебе бы не помешало воспользоваться своим.

Щеки Савьера вспыхнули. Он сжал ручку трости и сцепил зубы, чтобы не сказать лишнего.

– Ты выглядишь так, будто вот-вот взорвешься. – Лаверн сел в кресло и указал на такое же, стоящее напротив. – Сядь.

Савьер доковылял до него и с облегчением опустился на мягкую обивку. Способности Хести хорошо снимают боль, но сегодня они еще не виделись.

– Что скажешь?

– О чем? – Савьер принял протянутый бокал и нехотя пригубил вино.

– О девушке.

– Элинор намного красивее.

– Элинор – проклятая бесчувственная статуя, – фыркнул Лаверн. – Трахать ее все равно что засовывать член в древесное дупло.

Савьер поперхнулся вином и закашлялся. Лаверн подался вперед и похлопал его по спине.

– Она не издает ни звука, – заговорщицким тоном сообщил Лаверн. – Лежит и смотрит в потолок.

– Может, ты делаешь что-то не так? – запальчиво спросил Савьер, пытаясь отстоять честь Элинор.

– Можешь спросить у этой служанки, все ли правильно я делаю. – Лаверн хищно улыбнулся. – Эти деревенские женщины такие… Мягкие. И визжат как свиньи, которых разводят их отцы.

– Избавь меня от подробностей, – отрезал Савьер.

– Ты все еще чист перед Матерью? – Лаверн прищурился. – Неужели отпрыск лорда Лаверна Первого все еще не…

– Хватит!

Савьер поставил бокал на стол с громким стуком и резко встал. Искалеченную ногу пронзила боль, он охнул и едва не свалился на пол. Лаверн вскочил и усадил его обратно.

– Прости, братец, я не знал, что ты такая неженка.

– Я не неженка! – рявкнул Савьер.

– Я думал, все братья обсуждают свои маленькие победы.

– Женщина – не трофей!

– А вот тут ты не прав. Такой же трофей, как голова волка, добытая на охоте, – заявил Лаверн.

«Какой же ты ублюдок!», – снова подумал Савьер, но усилием воли заставил себя промолчать.

– Как у тебя дела с нашей маленькой жрицей? – Тон Лаверна стал деловым.

– Все в порядке. Думаю, она доверяет мне, – нехотя сказал Савьер.

– Думаешь? Между вами что-то… Да не смотри на меня так!

– Ты можешь хотя бы минуту не говорить о сексе? – устало спросил Савьер.

– Нет, ведь ты прервал меня на самом интересном месте. – Лаверн налил себе еще вина.

– Отец никогда не пил утром.

– Да, и другим не позволял. – Лаверн посмотрел в открытое окно и о чем-то задумался.

Красив, Лаверн невероятно красив, как и все отпрыски Кровавых Шипов. Не будь он такой сволочью, из него мог получиться действительно неплохой император. Жаль, что он совершенно безумен.

– Отец многого не позволял нам, верно? Покидать Дом-Над-Водой, заводить романы, пить по утрам, заниматься чем-то кроме фехтования и учебы. – Лаверн провел рукой по волосам.

– И теперь ты решил все это себе разрешить? – Савьер хмыкнул.

– Пожалуй. Я, в конце концов, император, и могу делать все, что мне заблагорассудится. Выпивать бутылку вина до завтрака, трахать служанок… О, возьми тебя Жнец, Савьер, не строй такое лицо!

– Ты отвратителен, – признался Савьер и покачал головой.

– Я просто поддался своим желаниям. Жизнь коротка, братец.

– И ты решил потратить эту короткую жизнь на женщин и войну?

– Я положу к ногам своего сына Пятнадцать Свободных земель, разве этого недостаточно? – Лаверн залпом допил остатки вина и отставил бокал. – А Элинор совершенно плевать на то, с кем я сплю.

– С чего ты взял?

– Она меня не любит, как и я ее.

– Ты говоришь о любви? Ты?! – Савьер едва не расхохотался. – Лаверн, разве ты способен любить кого-то кроме себя?

– Конечно, – серьезно ответил брат. – Я люблю тебя, идиот.

Савьер замер с открытым ртом. Хотел сказать что-то колкое, но все слова вдруг куда-то подевались, в голове осталась только звенящая пустота.

– Потому что я твоя кровная родня? – наконец спросил он.

– Именно. И своего сына я тоже люблю, по-своему. Уж точно больше, чем его мать. – Лаверн фыркнул.

– Чем Элинор заслужила такое отношение?

– Ничем. Она просто подвернулась мне под руку, когда я искал невесту. Разве я обижаю ее? Разве я запер ее в башне и заставил рожать мне детей? Я даже ни разу не брал ее без позволения. Ты можешь думать обо мне что угодно, но я уважаю мать своего ребенка.

Лаверн выпрямился, поднял подбородок и Савьер снова отметил, что брат неописуемо красив. Его профиль могли чеканить на монетах, его могли рисовать придворные художники, о нем могли бы слагать песни барды. Но вместо того, чтобы подарить своему народу безбедное будущее и довольствоваться землями Дома Багряных Вод, Лаверн выбрал путь войны и ненависти.