Красное, чёрное, белое и нечто совершенно иное

Пустой трамвайчик завершил девятый круг,
Пустой трамвайчик познаёт свой личный ад.
Сегодня ночью разноцветный Петербург
Вдруг превратится в чёрно-белый Ленинград.

И побегут по рельсам чёрные коты

Лиловых бабочек на улице ловить.
И мы научимся не падать с высоты,
И мы научимся как следует любить.

И я увижу на твоём лице испуг,

И ты рассердишься – но я не виноват,
Что исчезает твой осенний Петербург
И превращается в блокадный Ленинград.

Когда мы заново научимся ходить,
Когда мы заново научимся дышать,
Трамвай не сможет нас на рельсах задавить,
А мы не сможем от трамвая убежать.

Когда послышится трамвайный перестук,

Мы, словно бесы, совершим с тобой обряд,
И этой ночью безнадёжный Петербург
Вдруг превратится в бесконечный Ленинград.

Холодный дождик нарисует на окне

Седого мальчика и красного коня.
Мы с ними встретимся когда-нибудь во сне,
А им приснится, будто встретили меня.

И вот теперь мы начинаем первый круг.

Произнеси весёлый тост и выпей яд!
Сегодня ночью чёрно-белый Петербург
Вдруг превратится в разноцветный Ленинград.

Сентябрь 2008 г.

Капитан и юнга

Спрашивал юнга: «Скажи, капитан, отчего мы не видим земли?
Почему над водой не кричит альбатрос? На какой нынче курс мы легли?
Почему старый кок не готовит еды? Почему наши пушки молчат?
Почему нет приказов? Куда мы плывём и когда мы вернёмся назад?»

Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что наш берег далёк.

Старый кок приболел. Альбатросов здесь нет. Мы свернули на юго-восток.
Неприятеля нет, вот и пушки молчат. Нам не нужно стрелять по врагам.
Мы дойдём до Вест-Индии, сгрузим товар и вернёмся к своим берегам».

Отправление

Отправление. Синий вагон. Белоснежная скатерть.
Я один в этом поезде. Всё это было со мной.
Проводница. Она недоверчиво смотрит на паспорт.
Улыбается: это не вы, это кто-то другой.

Подстаканник, дрожащая ложка, пятно на рубашке,

Полотенце, кричащий ребёнок, гранёный стакан,
Огоньки за окном, пограничник в зелёной фуражке,
Вот тебе две монеты, не надо смотреть в чемодан.

Раздави нас, безжалостный май, растопчи наши лица,

Раздави, как умеешь – ты знаешь, как нас расколоть,
Прорастай через наши тела, как густая пшеница
Прорывается после войны через мёртвую плоть.