Красное и зеленое

Боясь залежаться, Ильин вставал с постели как можно чаще. Опираясь на самодельный костыль или на руку Маши, он отправлялся по комнатам большого дома, останавливался у окон, смотрел на лес и видел иной раз караул, обходивший заповедник.

В первые часы прогулки Ильин старался не замечать лабораторного оборудования, он даже побаивался его. Приборы внушали ему страх, они слишком напоминали лабораторию фон Ботцки и все то, что было потом. Но профессиональное любопытство скоро взяло верх. Он стал останавливаться около приборов и с большим интересом присматриваться к ним.

— Ты видишь, — говорил он Маше, — этот электронный микроскоп. Махина как две капли воды похожа на ту, что стояла в лаборатории фон Ботцки. Именно на таком аппарате я впервые получил фотографию молекулы хлорофилла; она напоминала гроздь винограда с более крупным шариком магния в середине. Уже тогда я понял, что это вещество нельзя отнести ни к аморфным, ни к кристаллическим телам… А вот спектроскоп. Смотри, как он изумительно сделан! Это последнее слово техники, Маша…

На другой день Ильин уже сидел за лабораторным столом. Ученый взял верх над конспиратором.

Маша не препятствовала ему. Она только спросила:

— Ты всерьез хочешь заняться?

— Проверю отдельные детали, не больше. Понимаешь, это так интересно.

— Может быть, лучше спросить разрешения у Фихтера?

— Я это сделаю.

Фихтер пришел неожиданно. Увидев Ильина возле приборов, он сразу же понял, что имеет дело с опытным человеком. Ильин смутился и встал.

— Любопытно, — протянул Фихтер. — Чем вы интересуетесь, коллега?

— Я биолог, герр Фихтер. Знаете, давно уже не приходилось бывать в лаборатории. Простите, что без разрешения.

— Понимаю вас. Лабораторные занятия помогут коротать время. Ну, как нога?

Когда Фихтер собрался, уходить, Ильин спросил:

— Могу ли я продолжать мои ученические опыты?

— О да! Я надеюсь, что взрывчатку вы не станете делать?

Ильин рассмеялся. Если бы Фихтер знал, над чем он хочет работать! За динамитом или толуолом фон Ботцки не стал бы так гоняться.

С каждым новым днем Аркадий Павлович проделывал все более и более сложные опыты. Он загорелся. По ночам, закрыв черными шторами окна, он садился за стол и работал почти до утра.

Ильин вдруг почувствовал, как он отстал, как много забыл из того, над чем трудился еще до войны. Наладить приборы, отрегулировать аппараты, вспомнить схему опытов — все это давалось ему не легко. Биолог нервничал, раздражался, впадал в отчаяние. Торопливость мешала ему еще больше.

В спокойной обстановке мирных лет, когда Ильин только начал работать над интересующей его темой, он казался удачником. Академик Максатов, обративший внимание на молодого ученого, был поражен уже первыми выводами своего талантливого ученика, доказывавшего возможность совмещения двух очень далеких друг от друга материй природы красных кровяных шариков крови животных и ярко-зеленого хлорофилла растений. Доказательства были очень вескими, они подтверждались делом. Ильин развернул перед ученым остроумную схему своих опытов, в основе которых лежала новейшая теория превращения вещества путем внутриатомных изменений.

Русские ученые-физиологи уже давно установили родственность хлорофилла растений и гемоглобина крови животных. Биохимик Нисский, физиологи Сеченов и Тимирязев, выдающиеся исследователи Палладин, Коржуев и Вериго в своих трудах не один раз останавливались на родстве важнейших для жизни веществ. Но ни один из них не делал даже попыток сблизить хлорофилл и гемоглобин. Двадцатый век, когда физиология, химия и особенно физика сделали большой скачок вперед, позволил взглянуть на эту проблему иными глазами. Возможность заменить в сложной молекуле отдельные атомы стала предметом работы лабораторий. Фантастическое теперь уже не отпугивало энтузиастов науки, одним из которых был Аркадий Павлович Ильин.

Максатову на первых порах пришлось сдерживать нетерпеливого ученика.

«Знаете, Аркадий Павлович, — говорил он, — в таких серьезных вещах нельзя быть поспешным».

«Я жду возражений», — парировал Ильин.

«Они будут, не сомневайтесь. Но сейчас я хочу сказать о другом. Убедительные выводы, которые я слышу от вас, дают основание предполагать, что вы находитесь где-то очень близко от истоков великой тайны природы, на грани между наукой и фантастикой. Близко, но не рядом. Все это, конечно, страшно любопытно, и я с удовольствием помогу вам и советом и возражениями. Истина рождается в споре. Продолжайте свои опыты, ищите, действуйте смело, но, ради бога, не увлекайтесь гипотезами, не отходите от фактов и не спешите с выводами».

Максатов находился тогда рядом с ним. Он приходил к Ильину в минуты радостных находок, поддерживал в часы отчаяния и давал дельные советы.