Красное и зеленое

Председатель суда, которому было поручено вести «дело Ильина», в десятый раз с раздражением перелистывал бумаги в толстой папке. Он решительно не мог принять этого дела. Даже при самом поверхностном знакомстве с ним бросалась в глаза подтасовка фактов. Как судить человека, наказавшего преступников, уже осужденных к смерти? И что за преступление совершил этот Ильин? Нет, при всем желании, никакой суд не может его наказать. А тут еще бесконечные резолюции митингов и собраний, волна общественного негодования. В послевоенной Германии с этим нельзя не считаться. Право же, родственники бывших нацистов пересолили, затеяв немыслимый процесс. К тому же Ильин — русский подданный. Держава-победительница…

И председатель с глубоким вздохом сожаления вынужден был отказаться вести судебный процесс.

Через день Ильин и Бегичева оказались на свободе.

— Хватит испытывать судьбу, — сказал им Пирогов, встретивший их у дверей временной тюрьмы, — здесь слишком много господ, которым не терпится свести с вами счеты. Поехали домой, друзья.

Аркадий и Маша переглянулись. Неужели это конец испытаниям и их ждет родной дом, теплые руки друзей?! Маша прислонилась к плечу Аркадия Павловича и заплакала.

Битва за открытие, которая продолжалась более трех лет, была выиграна.

* * *

Машина шла на аэродром.

На бетонной дорожке летного поля стоял большой белый самолет с красными звездами на крыльях.

— Наш? — спросил Аркадий Павлович.

— Так точно, — ответил Пирогов. — Академия наук СССР заказала эту машину для специального рейса. Садитесь, друзья.

Был вечер. Последний вечер на чужой земле, среди чужих людей. Ильин подумал о них. Нет, не все они чужие. Где-то здесь, в большом городе, остается Франц Кобленц. В лесах Шварцвальда приютился поселок заповедника. Там, недалеко от крайнего домика, зеленеет могила с каменным, надгробием. Это Ганс Фихтер. Где-то добрая старая Лиззи. Все эти люди по-разному смотрели на жизнь, но все они понимали друг друга: у них были честные, любящие сердца. И они не чужие ему. Без них он был бы смят и уничтожен, его открытие так и умерло бы, не принеся пользы человечеству.

Над аэродромом раскинулось чистое голубое небо, подсвеченное из-за горизонта лучами заходящего солнца.

Самолет задрожал, осторожно вырулил на взлетную дорожку и, рванувшись вперед, понесся по бетону. Еще толчок, еще мгновение — и он, оторвавшись от земли, начал набирать высоту.

В окна самолета брызнули солнечные лучи. Самолет догнал на высоте уходящий день. В кабине на несколько минут стало по-праздничному светло. Маша и Аркадий прижались к окну. Над ними сияло солнце, а внизу была ночь. Западная Германия окуталась тьмой и затаилась под ними. Но и там, во тьме, кое-где мелькали и светились огни.

Ровно гудели моторы, самолет шел на восток. Небо над самолетом погасло. Появились первые звезды.

Они летели домой.

Домой!