Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1

Не посчитался, что и Аня – замужем, и её сыну год. Не посчитался, что она на двадцать лет моложе. Не озирался, как это выглядит. Когда впивается страсть (не только к женщине – к Южному, к Северному полюсу, к Константинополю) и отливается в стрелу решения – уже не знаешь границ возможного, а всё – чтобы выполнить!

Аня Сафонова, дочь знаменитого пианиста и дирижёра, молода, хороша, весела, была хохотливый центр их морского кружка, эссенского, когда они собирались на суше, – а на суше моряки и собираются веселиться. (В штабе же Эссена вместе с Колчаком служил и муж её, Тимирёв, её троюродный брат.) Летом 15-го жили на смежных дачах на острове под Гельсингфорсом. (Когда подходил к Гельсингфорсу и знал, что увидит её, – он казался лучшим городом в мире…) За ней – все офицеры ухаживали, и тогда ещё поведение Колчака не давало повода думать, что он захвачен глубже. Но всегда не могли наговориться, сидя рядом. «Будет ли ещё так хорошо, как сегодня? Хотя бы не расходиться». А один раз вечером – Гельсингфорс затемнялся, освещался синими лампочками – встретились в дождь на улице, постояли две минуты, разошлись, – но что-то особенное произошло, почувствовал он, хотя не знал что. (Она потом: «вдруг подумала: а вот с этим – я бы ничего не боялась; и какие же глупости в голову придут».) А вот – она уже выговаривала ему, что он однажды ухаживал за другой. А вот на вечере в собрании, все дамы были в русских костюмах, он попросил её сняться, подарить ему карточку – и повесил у себя в каюте (она знала), и только её одну – ни жены, и ни единого адмирала.

А в прошлом июле назначение на Черноморский флот застало его в Ревеле – и были сроки малы и сдача минной дивизии, не мог и переехать через залив, – так внезапно приехала в Ревель она (узнала)! И три вечера – с вечера до утра – они встречались. В парке Катриненталя, при летнем морском собрании, гуляли по аллеям, сидели за столом, и никак не могли наговориться. В первый вечер он просил разрешения писать ей. Она разрешила. Он уезжал на юг совсем, война, казалось – уже не встретятся. И во второй вечер она сама первая сказала, что любит его. Он ответил, изменясь: «Я не сказал вам, что люблю вас». – Она: «Но это я говорю. Я – всегда хочу вас видеть. Я всегда о вас думаю. И вот выходит, что я вас – люблю». И он: «А я вас – больше чем люблю». И – снова по каштановым аллеям Катриненталя, под руку. И снова возвращаясь к залу собрания, где люди. (Её муж – в плаваньи, а Софья Фёдоровна в Гельсингфорсе.) И – горько. И – сладко. И – ничего больше.

И в первые же дни из Севастополя послал нарочным матроса-великана с тонким письмом к Софье Фёдоровне, с толстым пакетом к Ане. (А все сидели на ступеньках одной террасы и получили рядом.) Таких писем он никогда не писал, неделю подряд – и в Ставке у Государя, и в поезде, и в море, когда сразу же погнался за «Бреслау». Писал ей и о задачах своих, и что нашёл во флоте, и как мечтает её увидеть. И потом – почтовые письма обеим, и оказией через морской штаб, и всегда – одно тонкое и одно толстое. И отвечала Аня, что живёт от письма до письма, как во сне, и не думая ни о чём больше.

Осенью Софья Фёдоровна с сыном Ростиславом переехала в Севастополь. А мужа Анны Васильевны перевели в Ревель, и теперь они там.

Ко дню именин её в феврале он заказал ей в Ревеле по телеграфу корзину ландышей.

И сама Аня – как эти ландыши. Эта нежная её воздушность, её колокольчатый смех – вытягивали нити из сердца.

И – страх, и – страсть: разломать сразу две семьи. Двух сыновей лишить отцов (ибо каждый должен остаться при матери). Лишиться Славушки, а принять её сына.

И – не казалось невозможным!

И – даже на волнах революции.

И для этого – броситься в Ревель сейчас!

Но – его ждал Черноморский флот. На шатком перевесе. Где день без Командующего может стать катастрофой. А завтра утром приедет Алексеев. Ещё один бой за Константинополь.

А может быть, увидев этих эфемерных министров, соединённых в заседании, – можно убедить их соединённо? Босфорская стрела, уже отлитая, торчала из груди.

ДОКУМЕНТЫ – 14

19 апреля

ПОСОЛ В БЕРНЕ РОМБЕРГ —

В ГЕРМАНСКОЕ МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

250 русских эмигрантов просят понизить стоимость билета, назначить умеренную общую сумму за весь специальный поезд.

19 апреля

МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ – ПОСЛУ РОМБЕРГУ

Просьба установить, какую долю издержек должно будет понести министерство иностранных дел.

42

Политические младенцы? – Как расслоилось русское офицерство. – Обстановка в Ставке. Воротынцев в первомайском шествии. – Дома. Именины?