Красное море под красным небом

— Скажу, что это детская игра. Пустяки.

— Детская игра? Жеан, какого…

— Ты грязен, — сказал Жеан. — Ты грязней последнего сироты с Сумеречного холма. Ты исхудал, хотя почему, для меня загадка. Ты не упражнялся и никому не позволял взглянуть на твои раны. Ты прятался в комнате, теряя форму, и не просыхал две недели. Ты не тот, каким был раньше. И виноват в этом только ты.

— Вот как. — Локки мрачно взглянул на Жеана, спрятал кошелек в карман и поправил воротник плаща. — Ты требуешь демонстрации. Отлично. Иди назад, разбери свою проклятую стену и жди меня. Вернусь через несколько часов.

— Я…

Но Локки уже набросил капюшон плаща, повернулся и пошел по улице в теплую ночь Вел-Вираззо.

Жеан разобрал баррикаду на третьем этаже, оставил на стойке улыбающемуся хозяину еще несколько монет (из кошелька Локки) и принялся прибирать в комнате, позволяя винному запаху выветриться через открытое окно. Немного подумав, он спустился в бар и вернулся в комнату с кувшином воды.

Когда Локки спустя четыре часа вернулся, Жеан встревоженно расхаживал по комнате. Был третий час утра. Локки поставил на стол большую плетеную корзину, сбросил плащ, взял ведро, из которого Жеан его обливал, и его вытошнило в это ведро.

— Прошу прощения, — сказал он после. Он раскраснелся, тяжело дышал и был такой же мокрый, как когда уходил, но на сей раз от пота. — Винные пары еще не совсем развеялись… а дыхание меня едва не подвело.

Жеан передал ему графин, и Локки начал громко глотать воду — беззастенчиво, как лошадь из корыта. Жеан помог ему сесть. Несколько секунд Локки молчал, потом как будто заметил руку Жеана, лежащую на его плече.

— Короче… так… — сказал он, отдуваясь. — Смотри, к чему привели твои подначки. Думаю, нам придется бежать из города.

— Что? Что ты натворил?

Локки снял крышку с корзины; в таких корзинах мелкие торговцы носят товар на рынок. Внутри находилось множество самых разнообразных предметов, и Локки начал один за другим вынимать их и показывать Жеану.

— Это что? А, несколько кошельков… один, два, три… все взяты у трезвых джентльменов на улицах города. Вот нож, две бутылки вина, оловянная кружка для эля… немного побитая, но металл хороший. Брошь, три золотые заколки, две серьги — серьги, мастер Таннен, извлечены из ушей, и мне бы хотелось, чтобы ты так попробовал. Вот небольшая штука отличного шелка, коробка сластей, два каравая — с хрустящей корочкой и запеченными пряностями, тебе такой хлеб нравится. А это — специально в назидание некоему пессимисту, сукину сыну, чье имя мы не назовем…

В руках Локки сверкало ожерелье: полоска плетеного золота и серебра, на которой держалась тяжелая золотая подвеска, стилизованный цветок, усаженный сапфирами. При свете единственной в комнате лампы ряды камней сверкали голубым пламенем.

— Прекрасный образец, — сказал Жеан, на мгновение забыв, что хотел сердиться. — Но это-то ты не мог украсть на улице.

— Конечно, нет, — сказал Локки, прежде чем сделать еще глоток теплой воды из кувшина. — Это я снял с шеи любовницы губернатора.

— Не может быть!

— В поместье губернатора.

— Из всех…

— В постели губернатора.

— Проклятый дурак!

— И губернатор спал рядом с ней.

Тишину ночи нарушил далекий пронзительный свист — традиционный для городской стражи способ объявления тревоги. Несколько минут спустя с разных сторон откликнулись другие свистки.

— Возможно, — с застенчивой улыбкой сказал Локки, — я проявил излишнюю смелость.

Жеан сел на кровать и обеими руками провел по волосам.

— Локки, последние несколько недель я в этом жалком городишке принес известность имени Таврин Каллас и начал преобразовывать местную банду в организацию «порядочных людей». Когда стражники начнут расспросы, кто-нибудь укажет на меня… а кто-нибудь обязательно упомянет проведенное здесь мною время и то, что я проводил его с тобой… и если мы попытаемся избавиться от этого в таком маленьком городке…

— Я уже сказал: думаю, нам нужно бежать.

— Бежать из города? — Жеан подпрыгнул и уличающе ткнул пальцем в Локки. — Ты испоганил недели работы! Я начал учить парней — сигналам, трюкам, приемам драки — всему! Я собирался… я собирался учить их готовке!

— Хм… это серьезно. Думаю, недалеко было и до брачных предложений.

— Черт побери, это действительно серьезно! Я что-то создавал! Я непрерывно работал, пока ты здесь ныл, дулся и вообще бесцельно тратил время.

— Но ведь именно ты разжег подо мной костер. Хотел посмотреть, как я танцую. Теперь я танцую, и мне кажется, я тебя убедил. Будешь извиняться?

— Извиняться? Да ты превратился в дерьмо! То, что я тебя не прикончил, — достаточное извинение. Вся моя работа…

— Капа Вел-Вираззо? Таким ты себя теперь видишь, Жеан? Новый Барсави?

— Новое все, — ответил Жеан. — Бывает кое-что и похуже. Например, капа Ламора, Повелитель Вонючей Комнаты. Я не дешевый актер, Локки. Я честный вор и делал все, чтобы у нас были накрытый стол и крыша над головой.