Красное на красном

— Да, пока нам везет.

— Рокэ, — генерал явно колебался, — вы знаете, я человек исполнительный, и я с огромным уважением отношусь к вашим военным талантам, но на этот раз я вас не понимаю. На что вы рассчитываете? Шесть с половиной тысяч в нашем положении — это меньше, чем ничего.

— Вы забыли наших новых союзников, Курт. Клаус клянется, что они готовы и придут на место даже раньше нас.

— Простите меня, Рокэ, но это несерьезно.

— А что серьезно? Вам нужны сто тысяч вымуштрованных идиотов и полтысячи королевских кулеврин? С такими силами Арамона и тот кого-нибудь победит. Например, улитку. А бакранов вы недооцениваете, у них прекрасные козлы, я уж не говорю об их дамах и некоторых обычаях.

— Вы неисправимы, — укоризненно покачал головой артиллерист, — нашли время для подобных разговоров.

— Мне не нравится долго обходиться без женщин, Курт. А вы все еще блюдете верность Юлиане? Толстеющая жена, каждый год по новому ребенку… Закатные твари, как же это скучно!

— Рокэ, — смутился генерал, — я дал клятву перед лицом Создателя.

— Добродетельные люди такие странные, — Рокэ задумчиво посмотрел на Вейзеля, — не поймешь, почему вы верны своим женам, то ли вы их любите, то ли Создателя боитесь.

— Герцог, — Вейзель все еще сдерживался, — не кощунствуйте!

— Не ершитесь, Курт, я и впрямь не понимаю, зачем в отношения двоих впутывать третьего, да еще без его согласия. Конечно, если Создателю нравится подглядывать за неверными женами, то… — Проэмперадор махнул рукой и вновь принялся напевать. На этот раз это была знакомая Дику песенка о море. Алва пел ее чаще других.

— Расскажи мне о море, моряк, — кэналлийская кантина на каменистых тропах Сагранны звучала странно, гораздо более странно, чем жутковатый бакранский напев, — ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем…

Часть четвертая «La Force» [148]

La plupart des hommes s'expusent assez dans la guerre pour sauver leur honneur. Mais peu se veulent toujours exposer autunt qu'il est nécessaire pour faire réussir le dessein pour lequel ils s'exposent.[149]

François de La Rochefoucauld

Глава 1 Барсово ущелье «Le Trois des Bâtons» [150]

1

Солнце закатилось, и сразу же наступила ночь — сумерек летняя Сагранна не знала. Из ущелий пополз туман, глуша звуки, скрывая то, что оставалось внизу. Очень подходящая ночь для нападения, не хуже, чем вчера, позавчера, три дня назад…

Робер Эпинэ положил руку на ствол гайифской пушки. Металл был прохладным, сейчас это было приятно, но к утру придется дрожать от холода. Талигоец поднялся и медленно побрел от пушки к пушке. Их не стерегли, зачем? Закатные твари, как же далеко он забрался!

Увязавшийся с хозяином Клемент возился на плече, шерсть крыса назойливо щекотала щеку. Внизу пели, Робер уже довольно хорошо знал кагет, но разобрать в мужском многоголосье несомненно знакомые слова не получалось, мелодия же, красивая и печальная, лишь усиливала ощущение одиночества и пустоты. Эпинэ не знал, какие песни поют гоганы и поют ли вообще, но Мэллит кагетские песни наверняка бы понравились. Они могли бы жить в горах — она бы ходила за водой к ледяному ручью, он бы охотился, вокруг их дома росли бы дикие розы… Глупости, никаких диких роз и никаких убитых серн в его жизни не будет, так же, как не будет любви и счастья, только война, политика и одиночество. Даже если он женится на принцессе Этери или на какой-нибудь другой девице, даже если Альдо победит, в жизни Иноходца Эпинэ мало что изменится — он будет исполнять свой долг и прятать от всех свою боль.

— Не спишь? Я тоже не сплю.

Машир отлично знал талиг, но комендант или, как здесь говорили, харатан Барсовых Врат, говоря на чужом языке, оставался кагетом. За пять месяцев на краю земли Робер привык ко многому, но не к тому, что собеседника, каким бы старым или знатным он ни был, надо называть на «ты» и только по имени. Кагеты и бириссцы не понимали обращения на «вы», а свою принадлежность к тому или иному роду упоминали только при знакомстве или набиваясь на ссору.

— Не спите? — «тыкать» человеку, годящемуся ему в отцы, Эпинэ так и не научился. — Почему?

— Не знаю, — казарон немного помолчал. — Душно… На что ни взгляну — все кажется красным. Дурная примета. Однажды вечером моему отцу черный занавес показался багровым, утром его нашли с ножом в груди… Я не боюсь смерти, но я устал ждать.

Они все устали. Два месяца ожидания! Ворон расположился лагерем у Польворы и выжидает. Чего? Бириссцы, несмотря на всю свою хваленую ловкость, не смогли взять ни единого пленного, зато потеряли за лето немало своих охотников и четыре полные лапы.