Красное на красном

— Не скажите. Я не терплю политику, но я в ней разбираюсь. Адгемар — Лис, он не может не попытаться проглотить сразу и утку, и курицу. Уверяю вас, борцы за свободу Талигойи в Тронко и Олларии озаботились сообщить союзнику и единоверцу о нашей армии все, что знали сами. О своем численном перевесе Адгемар осведомлен, в конечной победе не сомневается, так почему б не сыграть двойную игру? Бедняге надоело быть первым среди многих, и он с нашей помощью избавился от лишних казаронов. Полдела сделано, остается выиграть сражение, только, — Первый маршал Талига поправил перевязь, — он его не выиграет.

Глава 5 Дарамское поле «La Dame des Épées» [157]

1

План Адгемара был простым и надежным. Остаться в укрепленном лагере под прикрытием артиллерии, дождаться вражеской атаки, отбить ее и перейти в наступление. Лис предполагал, что решающее сражение произойдет завтра или послезавтра (талигойцам нужно отдохнуть после схватки с казаронской кавалерией), но спешить казару было некуда. Адгемар выразил неудовольствие, когда уцелевший казарон с выпученными безумными глазами и непроизносимым именем доложил о чудовищных потерях и исчезновении и гибели четырех с лишним сотен других казаронов, включая Туххупа вместе с сапогами, но Робер не сомневался — Лис был доволен. Казароны Кагеты были сломлены, а Адгемар стал самодержавным правителем, который может не оглядываться на разномастную наглую орду. По-своему он был прав, старые обычаи тянули Кагету назад, и все равно это было подлостью.

Золотой предосенний день только начался, по покрытому трупами полю бродили хромающие кони и оборванцы из резерва, на глазах становящиеся состоятельными людьми. Лишившиеся предводителей, рассеянные дружины частью стягивались к лагерю левого крыла, частью возвращались на исходные позиции, но в подавляющем большинстве уходили, если не сказать, разбегались. Их не удерживали — они были не нужны, в распоряжении казара оставалось около сотни пушек, шесть тысяч конницы и десять пехоты, у Рокэ людей было меньше раза в два, если не в три, а артиллерией Ворон и вовсе не располагал.

Адгемар, в последний раз оглядев поле, убрал зрительную трубу и медленно, с достоинством спустился с вышки. Свита казара следовала за ним по пятам. Роберу не хотелось лицемерить, и он отстал, оказавшись рядом с бириссцами. Мильжу он знал хорошо — они вместе отходили от Барсовых Врат к Дараме, но его сводного брата Варажу, командовавшего Багряной Стражей, видел всего несколько раз. «Барсы» не подозревали о замыслах Лиса и были угрюмы. Эпинэ не сомневался, что они успокоятся, только отомстив за взятие Врат и пережитый той ночью ужас. Их Робер понимал, а вот себя — нет. Адгемар играл свою игру, бириссцы мстили, гайифцы зарабатывали. Иноходец Эпинэ представлял своего принца и, как мог, помогал союзникам, но видеть, как стреляют в талигойцев, было тяжело.

Во время восстания все было иначе, та война была дуэлью, а здесь сошлись соотечественники и те, кто никогда не желал Талигойе ничего хорошего и пытался половить рыбу в мутной воде. И еще там, среди черно-белых мундиров, был Дикон, Ричард Окделл, сын Эгмонта, которого он не взял с собой. Мальчишка запросто мог погибнуть от случайной пули или удара сабли. Конечно, он оруженосец Ворона, но что-то не похоже, чтоб Алва держал его при себе, а хоть бы и так. Алва всегда лез в самое пекло, его считали заговоренным, но его лошадей и адъютантов то и дело убивали. Может, потому в Барсовом ущелье он и отослал парня в тыл. Интересно, за каким змеем Ворон взял сына убитого врага и почему Дикон присягнул убийце отца?

— Мильжа, — бириссец оглянулся, — я хочу просить тебя и твой род об услуге.

— Говори. — Лицо Мильжи осталось каменным, но Робера это не оттолкнуло. Он чувствовал в «барсе» друга, и они вместе отходили от Врат к Дараме, а совместное отступление связывает сильней, чем три победы.

— У предводителя, — Робер замялся, но слово «враг» так и не смог произнести, ладно, он еще плохо знает бири, — у их предводителя есть оруженосец, совсем мальчишка. Он — заложник, он — сын моего друга. Я прошу сохранить ему жизнь.

— Мы найдем его, — кивнул Мильжа, — и приведем к тебе. Ты — наш друг, сын твоего друга под нашей защитой. Как нам его узнать?

— Ему шестнадцать, он высокий, волосы не светлые, но и не черные, серые глаза, густые брови. Должен быть одет в черное и синее, как его хозяин.

— Этого довольно. Мы не убьем никого с такими приметами. Ты пойдешь с нами?

— Если разрешит казар. Я — его гость.

— Ты не только его гость, но и наш, — соизволил разжать губы Ваража. Робер знал от покойного Каллоха, как редко бириссцы принимают чужаков. Знали б они, что их гость прикончил «барса», чтоб спасти Дикона…