Красное небо

— Твой, — коротко, хриплым голосом сказал он.

— О чем ты? — не понял Ратмир. — Говорю, бесполезно его ночью искать. Выпустит ракету — и деру.

— Отбегался, — сказал Пашка. — Пришил я его, змея, Родька.

— Диверсанта? — вытаращил на него глаза Ратмир.

— Три пули всадил… — Пашка вздохнул. — Как его живьем возьмешь? Бомбы рвутся, а он стоит на полянке и башкой вертит, в одной руке ракетница, в другой — пистолет… Ну что я ему скажу: «Дяденька, руки вверх?» Он тут же в меня шарахнул бы…

И тут Ратмир вспомнил, что в коротком промежутке между разрывами бомб взвилась в небо ракета и что-то сухо треснуло. Правда, тогда ему и в голову не пришло, что это выстрел из Пашкиного пистолета.

— Ну, ты даешь! — не скрывая восхищения, сказал Ратмир. Если раньше у него и были некоторые сомнения в справедливости того, что Пашка им верховодит, то теперь они исчезли: Пашка Тарасов в его глазах выглядел настоящим героем. Вряд ли он, Ратмир по прозвищу Шайтан, был бы способен ночью в лесу выследить диверсанта и застрелить его. А вот Пашка смог.

— Я забрал у него парабеллум, — сказал Пашка. А пистолет — тебе.

Ратмир взял в руки теплый тяжелый ТТ, сердце его прыгало от радости. Теперь это его пистолет! Не надо просить приятеля дать пострелять: в любое время Ратмир может пойти в лес и палить сколько душе угодно. Патронов у Пашки много.

— А как же с диверсантом? — встревожился Ратмир. — Скажешь, что застрелил его, а майор Федотов спросит: из чего застрелил? И куда подевалось оружие врага?

Пашка достал из-за пазухи парабеллум. Прищурив глаз, прицелился в небо. Потом, вздохнув, снова спрятал.

— Парабеллум я не отдам, — твердо ответил он.

— А я — пистолет, — сказал Ратмир.

Луна вынырнула из-за вершин деревьев и высветила голубоватым светом сосновые иголки. После яростного грохота и огненных зарниц стало удивительно тихо и спокойно.

— Хочешь на него посмотреть? — спросил Пашка и пытливо взглянул на приятеля: он-то знал, что Ратмира мутит от одного вида мертвых.

— Айда, — сказал Ратмир. Он испытывал радостное волнение от того, что в его кармане, оттягивая брючину, покоился пистолет.

Полянка, где лежал человек, тоже была серебристо-голубой. На бугре, заросшем молодым сосняком, возвышалась тригонометрическая вышка. Что-то яркое посверкивало на ее вершине, будто осколок зеркала. Ратмир таращил глаза на диверсанта. Он лежал на боку, неестественно подвернув одну руку. Одет в зеленую форму бойца Красной Армии. Короткие светлые волосы спускались на лоб, лицо его не казвлось голубым — оно было белым. В темных впадинах глазниц будто вставлены две тусклые стекляшки.

— Он стоял вот здесь, — кивнул Пашка на толстую сосну. — А я спрятался там… — показал он на несколько молодых елок, прижавшихся друг к дружке. — Стоит, крутит башкой, глазами зыркает во все стороны. Фиг бы я к нему так близко подобрался, если бы не бомбежка. Самолеты с разворота прошли над нами. Вижу, он руку с ракетницей поднимает… Бабахнул, ракета все осветила, ну, я и выпалил в него… Не сразу упал. Стал так медленно поворачиваться в мою сторону, а я еще два раза в него…

— Что же мы все-таки скажем коменданту Федотову? — проговорил Ратмир, не отрывая взгляда от диверсанта. Как-то все еще не верилось, что этот крупный мужчина со светлыми волосами — мертвый. Казалось, он притворяется: вот сейчас пошевелится, встанет со мха и…

— Ничего не надо ему говорить, — подумав, ответил Пашка. — Диверсанта ликвидировали — это главное… А на фронт убежим и без Федотова. Да туда и бежать не надо — фронт сам к нам придет. Слышал, вчера вечером опять в той стороне бухали пушки?

— А он… — показал глазами Ратмир на труп. — Так и будет лежать?

— Ему теперь все равно…

— Не годится, — возразил Ратмир. — Комендант должен знать, что в лесу лежит… — Почему-то язык не повернулся произнести «убитый». — Лежит диверсант.

— Иди и скажи, — усмехнулся Пашка. — А он потом всю душу из тебя вымотает и пистолет отберет.

Все разрешилось самым неожиданным образом: послышались приглушенные голоса, треск сучьев под ногами. Пашка сделал знак, чтобы Ратмир не двигался с места, а сам метнулся к трупу, поднял лежавшую рядом ракетницу, извлек из нее пустую гильзу и вставил новую ракету, которую выхватил из кармана диверсанта. Подняв руку с ракетницей вверх, прислушался: голосов было не слышно. Пашка выпалил из ракетницы, бросил ее в мох и кивнул приятелю: мол, отрываемся!

Уже в поселке Пашка еще раз предупредил Ратмира, чтобы тот никому не рассказывал про то, что произошло на лесной полянке неподалеку от тригонометрической вышки.

Пашка кивнул — он почему-то не любил ни здороваться, ни прощаться за руку — и повернулся было, чтобы уйти, но Ратмир задержал его.