Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем

Известно, что его опыты поддержал Менделеев. Он, подобно Ломоносову, интересовался всем сразу – от Севморпути до социологии. Написал два десятка работ, так или иначе касающихся воздухоплавания, разработал проект стратостата с герметической кабиной, а в 1887 году даже поднялся в небо на воздушном шаре «Русский».

Николай Кибальчич – террорист, покушавшийся на Александра II, – в тюрьме, ожидая казни, думал о реактивном движении. Упомянем кстати его внука Александра Голованова. В юности он успел послужить чекистом, участвовал в аресте знаменитого эсера-террориста Бориса Савинкова и даже взял на память его пистолет. Впоследствии Голованов стал лётчиком-миллионером (то есть налетал свыше миллиона километров; с учётом скоростей, техники и неосвоенности трасс километр той поры был куда длиннее и сложнее сегодняшнего), участвовал в нескольких войнах. На Великой Отечественной командовал авиацией дальнего действия, став самым молодым (тридцать девять лет) маршалом в истории РККА.

Николай Жуковский в 1890 году написал труды «К теории летания» и «О парении птиц». В первые годы ХХ века он создал Воздухоплавательный кружок, из которого вышла целая колонна авиаконструкторов: Андрей Туполев и его правая рука Александр Архангельский, академик Борис Стечкин (дядя создателя автоматического пистолета Стечкина, двоюродный племянник Жуковского), конструктор ветрогенераторов и ракет Владимир Ветчинкин, аэродинамик Гурген Мусинянц, зять Жуковского Борис Юрьев – изобретатель автомата перекоса, важнейшего вертолётного узла. Из открытых Жуковским Кратких теоретических курсов авиации выросли ведущие учреждения советской авиационной науки. Сам он летать, что интересно, не любил. В воздух поднялся лишь раз – в Париже на воздушном шаре, почувствовал себя плохо и впредь не летал.

Если Жуковского называли «отцом русской авиации», то Циолковского – «отцом русской космонавтики». Первый был признанным в научном мире авторитетом, второго – гениального провидца, заглядывавшего за край познания, – многие считали безумцем. Циолковский в 1893 году напечатал фантастическую повесть «На Луне», в 1894-м написал статью «Аэроплан, или Птицеподобная (авиационная) летательная машина», в 1895-м обосновал создание цельнометаллического самолёта, в 1897-м стал автором работы «Исследования мировых пространств реактивными приборами». Разработал первый в мире проект электрического автопилота. Построил первую аэродинамическую трубу и центробежную машину – предшественницу центрифуг, на которых позже станут тренировать космонавтов. Подвергая многократным перегрузкам тараканов и цыплят, Циолковский с удовлетворением констатировал: «Ни одно живое существо мне убить не удалось, да я и не имел этой цели, но только думал, что это могло случиться». Был востребован советской властью, на раннем этапе вполне футуристически-фантастической по замаху. В 1924 году Циолковского пригласили руководить Обществом изучения межпланетных сообщений. Он следил за работой ГИРДа – Группы изучения реактивного движения, в 1932 году написал работу «Стратоплан полуреактивный». Всерьёз ждал встречи с инопланетянами, писал в 1933 году: «Попытки высших существ помочь нам возможны, потому что они продолжаются и сейчас… Мы, люди, не стараемся убедить животных в неразумности их жизни, потому что это невозможно – так велико расстояние между человеком и животными… С другой стороны, австралийцы и американцы тысячи лет дожидались европейцев, однако дождались. Дождёмся и мы». Будущий главный конструктор космических систем Сергей Королёв подарил Циолковскому свою книгу «Ракетный полёт в стратосфере», вышедшую в 1934-м, в год рождения Гагарина. Тогда же возник Реактивный научно-исследовательский институт, в техсовет которого включили Циолковского. А в 1935 году сборник «Ракетная техника» посвятили памяти учёного.

Какая удивительная цепочка: незаконный сын князя Гагарина космист Николай Фёдоров, мечтавший о воскрешении мёртвых и заселении ими других планет, был знаком с Циолковским, тот – с Королёвым. Ещё одно рукопожатие – до другого Гагарина, уже не княжеского, а плотникова сына, первым покинувшего земную колыбель.

После Можайского в России над проектами самолётов работали многие: строитель подлодок Степан Джевецкий, создатель первой в мире парогазовой турбины Павел Кузьминский, изобретатель «арборита», то есть фанеры, Огнеслав Костович, профессор Евгений Фёдоров, металлург Дмитрий Чернов, метеоролог Михаил Поморцев, строитель «ковра-самолёта» Василий Татаринов… Небесные машины интересовали тех, кого манило новое. Именно поэтому Джевецкий брался одновременно за подлодки и самолёты, Максим – за пулемёты и аэропланы. Сегодня, когда господствует сверхузкая специализация, представить подобный диапазон инженерной смелости невозможно.

Начинался штурм неба. Возникали кружки, общества, мастерские… Первые самолёты казались опасными игрушками, полёты – странным спортом. Шёл спор «парителей» и «аэропланщиков»: какие аппараты перспективнее – легче или тяжелее воздуха?