Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем

Всего через Корею прошли 12 советских истребительных дивизий, 2 отдельных истребительных полка, 2 полка морской авиации, 4 зенитных артиллерийских дивизии, 2 авиационные технические дивизии. Части меняли через восемь-четырнадцать месяцев. Состав корпуса был непостоянным и сокращённым: то две, то три дивизии трёх- или двухполкового состава, в каждом полку – до тридцати двух лётчиков. Борис Абакумов: «Не помню случая, чтобы нам пришлось сражаться с равным по численности противником. Чаще всего вражеских самолётов было вдвое, втрое, в пять, а то и десять (!) раз больше наших… Американские бомбардировщики ходили даже без прикрытия истребителей. Американцы гонялись на реактивных истребителях буквально за каждым человеком, показавшимся на дороге. К нашему прибытию в район боевых действий был случай, когда два реактивных истребителя открыли стрельбу по девочке-кореянке, перебегавшей через площадь. Она бежала из школы. Они со второго захода в атаку всё-таки убили её». Генерал Лобов: «Количество истребителей (советских. – В. А.) увеличивалось по мере усложнения воздушной обстановки. Однако оно никогда не приближалось к тем фантастическим цифрам, которые приводятся американцами… Если… брать в расчёт все истребители, истребители-бомбардировщики и бомбардировщики США, с которыми пришлось воевать, то мы уступали им по численности в восемь – десять раз… Нам предстояло одним вести боевые действия против многочисленной авиации интервентов, имевших инициативу как нападавшая сторона. Она была представлена всеми родами ВВС, имела большое количество самолётов – постановщиков помех, а также всепогодные истребители F-94 с бортовыми локаторами, использовала широко разветвлённую и хорошо оборудованную аэродромную сеть. Положение оборонявшейся стороны обязывало советских лётчиков длительное время дежурить в кабинах истребителей в ожидании вылета. В условиях влажного и жаркого климата это была настоящая пытка. Американцы действовали по заранее разработанным планам и не испытывали таких трудностей. Кроме того, они располагали большим резервом лётного состава, которого не имели мы».

Ряд советских командиров критиковали систему ротации и пополнения корпуса. Генерал Лобов: «Во время Великой Отечественной войны, по крайней мере в 1943–1945 годах, авиационные соединения и части… пополнялись предварительно подготовленными лётчиками… Примерно так же поступали и американцы в Корее… Пополнение же [64-го] корпуса осуществлялось путём полной замены отвоевавших дивизий… Это приводило к тому, что вновь прибывшие части и соединения теряли необстрелянный состав. Пополнение имело смутное представление и о тактике действий, и о практике боевых полётов в Корее». Пепеляев: «Ввод в бой лётчиков целыми полками и дивизиями… был неправильным. Тем более всего через пять лет после окончания Великой Отечественной войны, в ходе которой лётчиков вводили в бой по-отцовски, поодиночке и последовательно, внедряя в сложившиеся подразделения боевых лётчиков, формируя не столько профессиональную, сколько психологическую готовность новобранца. Этого не было у нас в Корее».

Первый воздушный бой в корейском небе между советскими и американскими лётчиками произошёл 1 ноября 1950 года – сошлись 3 поршневых «мустанга» и 4 МиГ-15. «Мустанг» был одним из лучших истребителей Второй мировой, но против реактивных шансов не имел. Два американца были сбиты, «миги» потерь не имели. Первым боевой счёт открыл лётчик 72-го гвардейского полка лейтенант Фёдор Чиж.

В тот же день над Ялу случился первый бой между реактивными истребителями – советскими «мигами» и американскими F-80 Shooting Star (не самое, надо сказать, удачное название для самолёта: «падающая звезда», иначе говоря – метеор, сгорающий в атмосфере). Лейтенант Семён Хоминич сбил один из «шутингов».

Американцы первую победу реактивного самолёта над другим реактивным относят к 8 ноября, когда пилот F-80 первый лейтенант Рассел Браун будто бы сбил «миг», однако советские полки в этот день потерь не имели, а китайцы и корейцы на реактивных машинах тогда ещё не летали. К сообщениям американской стороны о воздушных победах вообще следует относиться крайне осторожно.