Красное платье для коктейля

— Да, безусловно, — горько сказал Гаррис, с неохотой опускаясь в кресло, — он уже начал рисовать картинку, усадив какого-то авантюриста в ее машину, взятую напрокат. Боже мой! За эти пять дней в каком только месте Соединенных Штатов Америки может очутиться машина! — Он сжал зубы и сложил руки. — Что меня особенно пугает — так это несносное поведение мистера Пэйнтера, который фамильярно похлопывает меня по плечу…

Тут он попытался скопировать Пэйнтера:

— «Да бросьте вы беспокоиться, мистер Гаррис. Вот увидите, она скоро сама появится пред ваши очи». Вот как они думают об Эллен, Шейн. И вот почему они не шевелятся, чтобы что-нибудь предпринять.

— А вы думаете иначе? — в голосе Шейна прозвучал сарказм — лицо гостя стало мертвенно-бледным от гнева.

— Да, черт побери! Я уверен в Эллен. Мы уже год женаты. Она любит меня. Она не хотела ехать сюда. Мне пришлось ее уговаривать, даже настаивать… Господи, помоги мне! У меня возникла идиотская идея о том, что, дескать, было бы неплохо хоть раз в году расстаться на недельку, чтобы проверить свои чувства. Не потому, что наш союз не был полным и счастливым, а, главным образом, чтобы укрепить его. За год нашего брака она ни разу не взглянула на другого мужчину, а я — на другую женщину. Я знаю, что нынче не модно хранить супружескую верность, но нас с Эллен это не касается.

Он резко остановился и, наклонившись вперед, дрожащим голосом искренне спросил:

— Вы когда-нибудь любили, Шейн? Женщину, в которой бы вы были уверены больше чем в самом себе?

Шейн отвел потемневшие глаза от Гарриса и сказал:

— Да, со мной это было один раз в жизни.

— Значит вы понимаете, о чем я говорю. Вы поможете мне?

Шейн твердо произнес:

— Я сделаю все, что смогу. Есть у вас фотография вашей жены?

— Только любительский снимок, — он достал из бумажника маленькую карточку необыкновенно красивой женщины и протянул ее детективу, — со мной оказались две фотографии Эллен. Они разные, обе сделаны два месяца назад. Пэйнтер взял вторую… хотя он мало проявил интереса к моему предложению напечатать снимок в газете. Он продолжал фальшиво уверять меня, что раз дело получило огласку, мне не о чем больше беспокоиться.

— А вы не боитесь огласки? — Шейн с явным удовольствием изучал фотокарточку.

— Мистер Шейн, — голос Гарриса зазвучал низко и напряженно, — я хочу найти мою жену. Ничто другое в мире меня сейчас не волнует. Конечно же, я не возражаю против огласки, если она поможет. Я не боюсь правды. Неужели вы не понимаете? Я доверяю Эллен. Я чувствую, что с ней произошло что-то ужасное. Я… я даже боюсь подумать, что.

— Хорошо, — живо сказал Шейн. — Мы увеличим фотографию и постараемся сделать хороший снимок. Я прослежу, чтобы его сегодня же поместили на первой странице вечерних «Ньюс». А теперь мне понадобится дополнительная информация о вас и вашей жене. Я приглашу секретаршу, — он нажал на кнопку в столе, откинулся на спинку стула, зажег сигарету. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, не хочу. Я уже выпил в гостинице две рюмки.

Вошла Люси Гамильтон с блокнотом.

— Итак, — сказал Шейн, — ваше полное имя и нью-йоркский адрес?

— Герберт Гаррис, — он дал свой адрес на Ист-Сайд в Нью-Йорке и вытащил визитную карточку из бумажника. — Это адрес моей конторы.

Шейн взглянул мельком на карточку и передал ее Люси.

— Вы имеете долю в этой посреднической фирме?

— Это относительно небольшая фирма с довольно средними доходами. Мы работаем в основном с иногородними клиентами, которые обращаются к нам раз в год.

Шейн продолжал:

— Держите ли вы дома прислугу?

— Да. Она приходит два раза в неделю. Ее зовут Роза. Фамилии ее я не знаю, но она убирает также в других квартирах нашего дома. С тех пор как уехала моя жена, она не приходила. Они вдвоем хорошо убрали квартиру в последнее воскресенье, и Эллен договорилась, что Роза придет в следующую субботу, — он остановился и, нахмурившись, спросил: — Это так важно?

— Я еще не знаю, что является важным, а что нет. Девичья фамилия вашей жены?

— Эллен Терри. Она была манекенщицей и пользовалась большим успехом, когда я встретил ее год назад.

— В каком агентстве она работала?

— В одном из крупных… в Рокфеллер-центре, — Гаррис нахмурился, вспоминая, — «Нобл и Эллиот». Но, когда мы поженились, она бросила работу.

— Это было год назад? Опишите ее.

— Ей тридцать один год. Довольно высокая, стройная. Она блондинка, умеет держаться. Каждое ее движение — олицетворение грации. Она… очень заметная женщина. Когда она входит, на нее сразу же обращают внимание.

Шейн кивал, глядя на летающий по блокноту карандаш Люси. Он откинулся назад, потрогал мочку левого уха и сказал:

— Отлично. А теперь назовите имена и адреса ее ближайших друзей, мужчин и женщин, если можете.

Гаррис резко взглянул на него:

— Послушайте, Шейн, я же вам говорил, что у нее нет друзей-мужчин. И, во всяком случае, мне не понятно, какое отношение имеют ее нью-йоркские друзья к тому, что здесь произошло.

Шейн сказал решительно: