Красное платье для коктейля

— Если я приду в вашу брокерскую контору, ничего не смысля в биржевых акциях, и стану давать вам советы, как следует вести дела, я думаю, вам это не понравится. Я должен делать свою работу так, как считаю нужным. Итак, мисс Гамильтон будет записывать близких друзей вашей жены. Начнем с тех, с кем она дружила, будучи манекенщицей.

Гаррис сказал:

— Теперь я, если не возражаете, чего-нибудь выпил бы. — Шейн кивнул, отодвинул кресло назад, чтобы подняться.

Гаррис повернулся к Люси и начал медленно диктовать ей имена, в основном женские, перечислил несколько женатых пар, их адреса.

В другом конце комнаты Шейн достал бутылку коньяка из второго выдвигающегося ящика картотеки, вложил один в другой два бумажных стаканчика, наполнил их до краев, поставил на стол. Затем достал чашки с ледяной водой из холодильника и поставил их рядом со стаканчиками.

— Вот, пожалуй, все, кого я сейчас помню, — он поглядел на Шейна и объяснил: — Я уже сказал вашей секретарше, мы не вели светской жизни. Действительно, мы были очень поглощены друг другом, и нам не требовались посторонние.

Он поднял коньяк и отпил. Шейн сердечно произнес:

— Я очень хорошо понимаю это… первый год вашего брака. Давайте теперь посмотрим, Люси, записали ли вы имя ее дамского мастера?

Она покачала головой, когда Гаррис с горячностью вмешался:

— Ради всего святого, объясните мне, какое отношение имеет нью-йоркская парикмахерша к исчезновению Эллен в Майами? Может, вы и хорошо знаете свое дело, мистер Шейн, но я действительно затрудняюсь понять…

— Хорошо, Люси, — Шейн помрачнел, — отметьте, что мистер Гаррис отказывается дать имя дамского мастера своей жены.

— Минутку, я не отказываюсь. Черт, я просто не знаю ее имени. Парикмахерская находится как раз за углом. Бланш, мне кажется, что-то в этом роде.

Шейн уклончиво кивнул:

— Теперь пусть мисс Гамильтон запишет все, что относится к приезду вашей жены сюда, — он вновь уселся в кресло, сделал большой глоток коньяка и сощурил глаза: — Вы посадили ее в самолет в понедельник. Она позвонила вам из отеля после прибытия, и затем вы больше ничего от нее не слышали. Вас это не беспокоило, Гаррис?

— Нет. Почему я должен был беспокоиться?

— И вы не удосужились ей позвонить?

— Нет, — оборонялся Гаррис, — мы взрослые люди. Я хотел, чтобы она провела две недели так, как ей нравится, встретила новых людей, повеселилась, не чувствуя, что я ее проверяю.

Шейн безучастно кивнул:

— Ну, а это путешествие, этот ваш сюрприз. Если я правильно вас понял, ваша жена не имела ни малейшего понятия о том, что вы объявитесь сегодня в Майами?

— Совершенно верно, — голос Гарриса сделался агрессивным. — Я и сам узнал об этом в четверг вечером. В конторе сложилась такая ситуация, что потребовалось мое присутствие в Чарльстоне, Южная Каролина, в пятницу. Один из наших пожилых клиентов внезапно пожелал обсудить портфель ценных бумаг. Я выехал в ту же ночь и прибыл в Чарльстон в пятницу утром. В мотеле я поспал несколько часов, послеобеденное время провел с клиентом и внезапно, импульсивно решил поехать сюда и провести с женой субботу и воскресное утро. Я рассчитывал вернуться в Нью-Йорк в понедельник утром.

— Это ведь такой длинный путь, почти через всю страну, — сказал Шейн, — многие бизнесмены предпочитают добираться самолетом.

— А я очень люблю вести машину, — холодно проинформировал Гаррис, — особенно ночью. В этом что-то есть: ты легко мчишься, рассекая тьму, останавливаешься по пути в маленьких, открытых всю ночь закусочных, где собираются водители грузовиков… — он замолчал, встряхнул головой, словно стыдясь того энтузиазма, с каким говорил. — Мне это нравится, — повторил он, — и, когда я покидал Нью-Йорк, я действительно не предполагал, что попаду сюда. Но в Чарльстоне в пятницу вечером я сообразил, что до понедельника мне нечего делать в Нью-Йорке… Я внезапно подумал о том, какой это будет сюрприз для Эллен… и вот я здесь.

Шейн задумчиво слушал Гарриса. «Ты, должно быть, очень молод, — подумал он, — и очень любишь свою жену, если решил, что свалиться ей на голову в Майами на заре — в то время, как она имела все основания считать, что ты находишься в Нью-Йорке, — прекрасная мысль. И как бы тебе, Герберт Гаррис, понравилось, — продолжал думать он, — если бы Эллен неожиданно появилась дома, в Нью-Йорке, на неделю раньше?» А вслух произнес:

— Думаю, что это все, мистер Гаррис. Я приступаю к работе. Вас можно будет найти в отеле «Бич-Хэвен»?

— Да, полагаю, что смогу там остановиться. Послушайте, все-таки объясните вы мне, на кой черт вам потребовался список нью-йоркских друзей Эллен, включая ее парикмахершу? Каким образом эти люди могут быть связаны с тем, что произошло здесь?

Шейн сказал:

— В самом начале, Гаррис, вы пожаловались на то, что никто в Майами не смог сделать правильных выводов по поводу исчезновения вашей жены и поэтому не был в состоянии проводить умное расследование. По этой причине мне следует знать все, что можно, о вашей жене. Я ответил на ваш вопрос?