Красное Село. Страницы истории

Сколько лет раздается и звучит над этим полем эта самая песня. Когда и как зародилась она, кто ее певал до нас?

Там был город полотняный.
Морем улицы шумят,
Позолотою румяной
Медны маковки горят…

С возвышенности у Царского валика вдруг открывается широкий вид на Главный лагерь, на бесконечные ряды белых палаток. Подлинно там стоит бел-город полотняный. Искорками горят на солнце медные шишечки палаточных верхов.

Там – едва заря настанет —
Строй пехотный закипит,
Барабаном к небу грянет
И штыками заблестит…

Блестят, звездочками играют штыки ружей песельников. „Левой… левой“ – все крепче и крепче бьет нога, шире, размашистее шаг. Мы и „вольно“ идем в полном порядке.

„Левой! Левой! Левой!“ – отдается в мозгу. Бездумна голова, тело без желаний. Строй, песня поглотила его. Государева рота возвращается с ученья.

Недалеко от оврага, где кегельбан (звучит команда):

– По баракам – ура!

Вся рота стремительно скатывается в крутой овраг, перебегает его и выносится единым махом из него и скрывается в белом бараке»[57].

Вслед за ротными учениями проводились батальонные:

«15 июля, в день Святого Равноапостольного Князя Владимира, в Тезоименитство Главнокомандующего, Великого Князя Владимира Александровича, юнкерский хор, по традиции, пел обедню и молебен в Красносельской церкви. На обедне присутствовали Великий Князь с Супругой и Детьми и все лагерное начальство.

К этому времени кончились ротные, начались батальонные ученья. По субботам, когда разрешалось ехать в отпуск до обеда с 11-часовым поездом с Военной платформы, эти ученья делались строевыми. Всем батальоном делали ружейные приемы и маршировали. Ночью пролил холодный обложной петербургский дождь, а утром проглянуло солнце. В предвидении скорого отпуска батальон оживленно строился на ученье на военном поле против Кавалерийской школы. Под ногами была вязкая глина, лужи дымились на черной земле. От училища показался едущий шагом батальонный… Он ехал за батальонного в сопровождении штаб-горниста и барабанщика…

…Ружейные приемы прошли благополучно. Роты вытянулись повзводно и построили резервную колонну.

– Бат-тальон, ружья воль-но! Бат-тальон, шаг-гом – марш!

Пошли… По мягкой скользкой глине не слышно юнкерского шага.

– Ноги нет!.. Барабанщик, ударь!

Барабанщик забил „Козу“.

Неслышно ползет по глине батальон.

– Го-онять бу-уду-у!.. Ноги нет!.. Ударьте ногу!.. Бат-тальон, кругом – ар-р-рш!

Неуверенно повернулись роты кругом…

– Барабанщик, ударь!

Бьет барабан – „Ехала деревня мимо мужика“…

Как будто стала тверже нога, но как только барабанщик замолчал, опять неслышно идет батальон по мягкой земле.

– Ноги нет!.. Го-о-онять бу-уду!.. До седьмого пота гонять буду… Бат-тальон, кругом – ар-р-рш!..

Константиновцы кончили ученье. С песнями мимо нас прошла Сморгонская академия, нас все гоняют по мокрому полю.

– Барабанщик, ударь!..

Никонов думал, что мы нарочно, чтобы извести его, не давали настоящего удара, не „печатали от сердца“, чтобы досадить ему, а мы просто не могли дать ногу на скользкой мокрой почве. Мы ходили почти без остановок часа три, пока солнце не подсушило землю, и тогда вдруг появилась „нога“, настоящая „павлонская нога“, и Никонов положил гнев на милость.

– Спасибо, господа!..

– Рады стараться, ваше высокоблагородие…

Мы с песнями пошли к баракам.

Но в отпуск попали мы только на часовой поезд, а так как были записаны с одиннадцати часов – обеда на нас не готовили, и мы поехали усталые и голодные. Так в юнкерских радостях и горестях проходило лето.

<…>

Малые отрядные маневры

В середине июля в лагерь приехал Государь Император. Был объезд лагеря и зоря с церемонией. Мы стояли выстроенные на своей передней линейке, и Государь проехал мимо нас, окруженный громадной блестящей свитой. Мы его видели мельком, и осталось впечатление величия и мощи.

Зори мы не слышали – знали о ней только по пущенным ракетам и по вдруг прогремевшим артиллерийским залпам всех батарей, грозно прокатившимся и отраженным эхом Дудергофом и Кирхгофом. Фельдфебель и училищный адъютант ходили на зорю рапортовать Государю о благополучии в Его роте. Караул у Ставки на зоре занимало в этот год Константиновское училище. Потом Великий Князь Главнокомандующий делал смотр военно-учебным заведениям, после – училища смотрел Государь Император. Веселее, но и беспокойнее и тяжелее стала наша лагерная служба. Начались отрядные маневры. Мы уже осознали, что мы особенный батальон. Мы не солдаты – мы выше солдат, мы сверхсолдаты, мы – юнкера!

Отрядный маневр… Северный отряд – полк военных училищ с батареей. Южный – бригада 2-й Кавалерийской дивизии. Оба отряда построены к четырем часам дня. Училищный отряд на военном поле у своих бараков, отряд кавалерии где-то под Царским Селом.