Красное Село. Страницы истории

В третьем батальоне пели свою финляндскую:

Мы помним дядю Коренного —
Он в нашей памяти живет…

А четвертый пел полковую песню:

Финляндцы, вы стяжали славу
Повсюду, где ходили в бой… —
В сраженьях видели забаву,
Там – каждый был из вас герой…

И пока не улеглась поднятая полком пыль, все слышал я торжественный напев и величавые слова полковой песни. Уже кричат по линейкам дневальные от дежурного по Авангардному лагерю:

– Деж-журным, дневальным, кар-раульным одеть шинели в рукавы…

И я кричу, надрываюсь от крика, хотя вот он, шагах в ста стоит, мой сосед, дневальный второй роты. На караульной площадке горнист играет повестку к зоре. С шумным говором выстраиваются на линейке наша и вторая роты. Юнкера в шинелях без ремней. Взводные стоят против своих взводов.

– Рота, равняйсь… Рота, смир-рно!

В вечерней тишине отчетливо слышно, как вызывает по фамилиям фельдфебель и как ему отвечают юнкера.

…Запели певучую, красивую кавалерийскую зорю трубачи в артиллерии и кавалерии, и, перебивая ее, затрубил горнист трескучую пехотную зорю: „Та-та-таратата… тати… та-та… та-та-ра-та-та“.

– На молитву! Шапки долой!

День кончен. Свежая северная ночь спускается над Красносельским лагерем.

<…>

Военное поле ночью

Еще долго горит алым полымем румяная заря за Лабораторной рощей. Вытягивается в узкую полосу, становится краснее и погасает задвигаемая лиловыми длинными тучами. Становится совсем темно. В бараках затихли, уснули юнкера. Неподвижно стоит часовой у знамени – не шелохнется. Где-то далеко идет воз и долго слышно, как скрипят плохо смазанные колеса, и веет оттуда запахом свежего душистого сена.

Сильно вызвездило. Широким котлом раскинулись семь звезд Большой Медведицы, и над самым Красным Селом ярко блестит наша родная Полярная звезда. Алмазами играют пучком собравшиеся веселые звездочки Плеяд… Глаз ищет Марса и Венеру. Венера уже ушла за горизонт. Марс горит алым пламенем. На военном поле ночная тишина. Низкий туман ползет из оврага. Белесыми волнами он постепенно заливает военное поле. Вправо чуть мигают редкие желтые огни фонарей у полковых гауптвахт. Впереди сумрак и серые волны тумана.

Батарея на маневрах. Красное Село, 2 августа 1913 г.

В эти ночные часы призраки двухвековой солдатской службы наполняют военное поле. Нижегородские драгуны Петра Великого встают из забытых, осыпавшихся, безкрестных могил и галопом скачут по военному полю. Рейтары и карабинеры Елизаветы, Екатерининские кирасиры „Наследника Павла“ с Паниным во главе, гусары Александра I несутся белыми видениями по полю. И мерно шагает с Семеновскою ротою маленький Суворов… Ходят волны тумана. Реют в них призрачные знамена с Императорскими орлами. Ночною таинственною жизнью призраков живет военное поле… Меня подменили, и, отдохнув в бараке, я снова заступил на линейку. Все поле было в белом тумане. Оно было точно уснувшее под утро спокойное море. Еще было темно, но ночь уже прошла. В темноте стучали колеса, тяжелые подводы ехали в туман – артиллерия везла на полигон мишени. За подводами шли солдаты. Они хриплыми утренними голосами говорили о чем-то. Попыхивали в тумане папиросы-крученки. Потом еще в темноте долго двигалась, погромыхивая металлическим стуком, батарея, и, когда стало светать, гулко и громко, будя день, ударила пушка на полигоне.

И пошла, перекатываясь эхом, отражаясь о скаты Дудергофа, артиллерийская учебная стрельба.

Горнист на гауптвахте играл повестку.

Все больше и слышнее становились голоса в бараке. В кавалерийском училище красиво играла труба утреннюю зорю. Ей отвечали из конюшен лошади дружным ржанием. От барака потянулась длинная, еще не яркая тень. Солнце взошло.

Лагерный день наступил»[67].

Завершив описание всей разнообразной деятельности солдат и офицеров на маневрах, стоит заглянуть «внутрь» лагеря, познакомиться с бытом, увлечениями, жизнью тех людей, что составили славу Российской гвардии. Нужно отметить, что историки последние годы все больше и больше обращаются к бытовым картинам, справедливо считая, что войны, социальные конфликты, смена властителей – это далеко не вся история. Эта сфера новых интересов получила название «истории повседневности». В ней, в этой, казалось бы, обычной человеческой жизни, как в зеркале, отражаются тенденции развития всего государства. А иногда «снизу», из быта, из стратегий успеха или выживания конкретного человека или группы людей вырастают значимые социальные явления – революции, контрреволюции, общественные движения. Поэтому, несомненно, нам стоит обратиться к быту и жизни гвардейского лагеря, тем более что воспоминания, оставленные участниками маневров, в большей части посвящены именно им и предоставляют много материала для размышлений и наблюдений. Именно по такой схеме – сначала фрагмент воспоминаний, а потом комментарии к нему, мы и построим наш рассказ о быте красносельских лагерей.