Красное солнце валькирии

Не приставай к мужчине, жди, когда он заговорит сам

Утро началось с того, что в голову все-таки просочились мысли о работе. Софья всполошилась, но тут же вспомнила, что наступила долгожданная суббота.

Спасибо тебе, трудовое законодательство! Работать она все равно не смогла бы, даже если бы захотела. А она не хочет. Ну не хочет, и все тут!

Софья скосила глаза, увидела его щеку, дотронулась. Колючая! Странно, но ночью щетина совершенно не мешала. Она ее вообще не заметила. Софья ткнулась носом Протасову в грудь. Вчера он пах как-то иначе. А сейчас – теплом и немножко ею, Софьей. За ночь пропитался. Она улыбнулась.

Надо попытаться встать и пойти в душ.

Софья закопошилась, с трудом слезла с дивана и на цыпочках побежала в ванную.

Надо дождаться его пробуждения и рассказать обо всем, что она узнала за пять дней. Не так много, как надеялась, но вдруг ее сведения могут пригодиться.

Мылась она недолго. Все прислушивалась. Кажется, кто-то ходит по кухне. Иван? Или у нее уже глюки начались?

Если глюки, то это настораживает. Она всегда считала себя уравновешенной особой. Мнила, что характер имеет нордический и сбить ее с ног не так просто. Во время развода держала себя в руках, да так, что даже судья поглядывала с удивлением. Женщину выселяют из особняка в развалюху, лишают всех благ, а она сидит с лицом сфинкса и бровью не ведет. Кажется, Кирилла это злило.

Что же изменилось? Почему теперь она ведет себя как пугливый ослик?

Совершенное почти на ее глазах убийство так подействовало? Или просто она впервые по-настоящему испугалась за другого человека? Да нет, ерунда! Она вообще об Иване не думала! Просто было любопытно узнать, что произошло и почему!

Просто, просто! Заладила! Ничего не просто, а наоборот, очень даже сложно!

Если признаться честно, любопытство ни при чем. Совершенно ни при чем. Она запала на Протасова всерьез и с первого взгляда. Еще бы! Одна шуба с блестками чего стоила!

Улыбаясь, Софья вышла из ванной и увидела Ивана, который, надев фартук на голое тело – нет, кажется, трусы все же присутствовали, – жарил яичницу.

Обалдеть! Как в романе! Шикарный мужчина после бурной ночи готовит любовнице завтрак!

– Там еще салат есть и сосиски, – подходя и целуя его в плечо, подсказала Софья.

– Я уже выгреб все, что было. Ты голодная?

– Как зверь.

– Садись тогда. Я через минуту.

– Ты что, из ментовки сразу ко мне пошел? – поинтересовалась Софья, пододвигая к себе тарелку.

– Нет, – коротко ответил он и ушел в ванную.

Стоя под очень горячей струей воды, Иван раздумывал, стоит ли портить их первое совместное утро рассказом о том, что он увидел, вернувшись в свою квартиру. Конечно, она не кисейная барышня, но…

Она даже не спросила, где и кем он работает, не попыталась выяснить, есть ли у него жена. Обычно женщины именно с этого начинают, а там уж как пойдет. Чаще всего слово «кавторанг» производит сильное впечатление. Почти мистическое. А уж когда дамы узнают, что он давно имеет статус «свободен», их энтузиазм возрастает в разы. Софье что, совсем не интересно, женат ли он, имеет ли работу и платежеспособен ли, в конце концов? Ну а если не интересно, то хорошо это или плохо? Впрочем, они – два сапога пара. Он-то, собственно, что о ней знает? Работает бухгалтером в каком-то музее, живет одна – в этом он убедился, – умна, самостоятельна и… прекрасная любовница.

Он резко повернул ручку, и из крана хлынула холодная вода. Иван даже вздрогнул. Ничего! Потерпим! Надо охладиться как следует, а то от одной мысли о том, насколько она хороша, кровь начинает закипать и булькать.

Итак, они ничего друг о друге не знают. Тогда почему его не покидает стойкая уверенность, что эта женщина появилась в его жизни неслучайно? Потому что он любит шоколад и даже слюну сглатывать начинает, как только она заговорит? Или дело не в шоколаде, а в том, что вчера, когда она открыла дверь, он понял – ждала. Ждала и думала о нем. Это решило все. Наверное, и для нее тоже, потому что если бы она его не хотела, то нашла бы способ остановить. Хотя… вряд ли вчера его смог бы остановить даже каток-асфальтоукладчик.

Иван ухмыльнулся и выключил воду.

Ну что ж, отступать поздно, да и не по рангу.

– Кофе уже пила? – спросил он, заходя в кухню.

– Тебя жду, – просто ответила она, и Иван почувствовал прилив нежности.

Сейчас она не кажется ни решительной, ни самостоятельной, только милой, нежной и немного усталой. Такой она ему даже больше нравится.

Он подумал, что ничего рассказывать не будет, и отхлебнул кофе из протянутой ему большой кружки. Очень горячий и очень черный. Как раз такой, как он любит. Откуда она узнала?

Иван взглянул с благодарностью, Софья ответила улыбкой и тут же сказала:

– В платок был завернут замшевый мешочек, а сам платок принадлежал Ларисе Рейснер.

– Да иди ты!

От неожиданности он выплюнул кофе обратно в кружку и вытаращил глаза.

– Ты не шутишь? Рейснер?

– Ты о ней слышал?

– Слышал? Да я… Так. Стоп. Ты же не знаешь, что я на крейсере служу, вернее хожу.

На этот раз глаза вылупила Софья.

– Ты моряк?

– Военный моряк.