Красное солнце валькирии

Платок. Маришка спросила о нем как бы между прочим, вскользь. А что, если вся пьеса задумывалась Шармановой ради одного-единственного вопроса: о платке Ларисы Рейснер?

Софья медленно пошла дальше. Нужно было подумать.

Но что это значит? При чем тут Маришка? Какое ей дело до платка?

– Софья Пална, миленькая, вы же промокнете! – услышала она голос секретарши Светы и, спохватившись, заторопилась пуще прежнего.

Дождь развеселился не на шутку, напомнив всем: как ни крути, но на повестке дня октябрь.

Софья думала о Маришке все оставшееся время, но так ни до чего и не додумалась.

А может, у нее просто паранойя начинается?

После работы она зашла в магазин и купила, кроме всего прочего, краковской колбасы. Это было, конечно, неразумно и как-то слишком, но с некоторых пор она чувствовал себя если не мамой, то родной теткой недотепы Рудольфа, хотя он был лет на пятнадцать, а то и на двадцать старше.

Прийти к ней домой бомж согласился неохотно, видно боялся, что его может ждать еще один сюрприз, на этот раз в виде полицейских с наручниками. Но краковская колбаса сделала свое дело и выманила Рудольфа из его временного пристанища.

Софья, не церемонясь, потащила бомжа на кухню и усадила за стол.

– Ешь вот. Специально для тебя купила.

– Софья Павловна, – сокрушенно вздохнул Рудольф. – Ваша доброта ко мне не знает границ, но посудите сами. Мне нельзя привыкать к подобной жизни. Я человек привязчивый.

– Зато я нет. Так что рассматривай ужин как часть совместного проекта.

– Какого такого проекта? – поинтересовался Рудольф, запихивая в рот сразу колбасу, хлеб, сыр и помидор.

– Ты должен помочь мне выяснить, что знала или видела Зоя Модестовна.

– Да как я эфа шмогу! – прошамкал Рудольф, пытаясь протолкнуть в пищевод полкило еды.

– Попробуй вспомнить.

– Да фто вшпоминать?

– Ты жуй, жуй. Не торопись. Компоту хочешь? У меня вишневый есть. Из Крыма.

Рудольф кивнул и засунул в рот вторую порцию еды.

– А водочки? Не нальете?

– Как не налить, налью. Но только после работы, а то раскиснешь.

Рудольф снисходительно хмыкнул.

– У вас столько нет.

– Посмотрим.

– Ну тогда хоть подскажите, откуда начать.

– С того дня, когда в подъезде случилось убийство.

– Святые угодники! Так вы считаете…

– Пока ничего не считаю, просто предполагаю, что все это связано между собой.

Рудольф поднял глаза к потолку.

– Так, айн момент, это было давно. Две недели прошло, как не больше.

– Верно. Вспомни, начиная с этого дня, все ваши встречи с Зоей Модестовной и то, о чем вы с ней беседовали.

Рудольф отхлебнул компота, почесал растрепанную башку и вдруг сказал:

– Из той тысячи, что вы мне в карман сунули, я двести на свечки потратил, а на двести пятьдесят Сорокоуст заказал за ваше здравие в Никольском храме.

– Спасибо, – растроганно поблагодарила Софья и подумала, что никогда не знаешь, где найдешь.

Казалось бы, пропащий человек, бомж и горький пьяница, а вот поди ж ты! Редко с кем ей было так легко и… интересно. Хорошо бы еще ему помыться.

Но предлагать она не стала.

– Убийство – событие экстраординарное. Наверняка вы в своем… сообществе его обсуждали.

– Еще как! На следующий день, когда полиция уже отбыла восвояси. Гнедой бутыль самогона где-то надыбал, ну и ваших соседей помидоры сгодились. Пили за помин души убиенного, но больше от страха. Не приведи господи, попался бы этому душегубу кто из наших!

– А про убитого что говорили? Видел его кто-нибудь раньше?

– Не помню. Нет. Да они же в рабочей одежде были, маляры-штукатуры эти. На одно лицо. Приезжали на микроавтобусе и убывали вместе. Курить выходили, так мы им на глаза старались не попадаться. Еще заподозрят, будто стащить что-нибудь хотим.

– А вы не хотели?

– Ну как без этого! Перли, но так, чтоб незаметно. Не бросалось в глаза.

– А в тот день кто-нибудь там был? Ну хотя бы на разведку ходил?

– В тот день мы гуляли в доме напротив. Вот ведь чудо! Уберег Всевышний! По всем чердакам ни души не осталось, а полиция ведь проверяла! Всюду шастала! Я еще волновался, как бы менты мой схрон с припасами не вскрыли.

– Не вскрыли?

– Бог миловал. А на следующий день Зоя говорит, мол, квартиру опечатали, тихо все.

– То есть Зои тоже не было? Она с вами… гуляла?

– Нет… то есть… файф минэтс… вспомню… Так точно. Была, но ушла раньше. Давление у нее подскочило… Она и не пила ничего… Посидела за компанию и спать пошла…

– Подожди. А во сколько это было? Ночью?

– Нет, что вы. Если ночью шуметь, то жильцы мигом ферштейн, что мы у них поселились, и выгонят к чертям прямо на улицу. Мы сели в обед, когда народ на работе. А часам к восьми разошлись по одному. Если что, мы геологи.

– А Зоя намного раньше ушла? Вспомни, это важно.

– Да нет. Ненамного, но на часы я не смотрел.

– То есть теоретически она могла быть в подъезде в одно время с убийцей. Или она каким-то другим путем к себе попадает?

– Иногда, но чаще через свой подъезд. Там лестница на чердак не слишком крутая и замок слабый.

– И как соседи не замечали, что у них на чердаке гостиница!

– Вы, кстати, тоже.

– Я тут недавно, и потом… А впрочем, ты прав. Никто ничего не замечает.

– Мы умеем быть незаметными. В этом – зе кей ту сивайвал!