Красное восстание

— Какой ужасный поступок, — возразил я. «Или убийство — это еще один пример сверхвосторженных школьников?»

Она повернулась ко мне, ее глаза сверкали. — Как ты смеешь притворяться? воскликнула она. — Откуда у тебя самонадеянность так думать? Если это так, как вы говорите, то это определенно не было сделано кем-либо из участников движения. Мне стало известно, что Фрэнк Доннелли получал многочисленные угрозы и злобные письма в ходе своей протестной деятельности. Они приходили отовсюду и, несомненно, от части нашей зажиточной буржуазии. Если его и убили, то это сделал какой-то больной и консервативный правый экстремист».

"Вы имеете дело только с улицами с односторонним движением, не так ли?"

Но я не пошел дальше. Я знал вещи, которых она не знала, вещи, которые я, конечно, не сказал бы ей. Но я также видел, что она была настолько эмоционально вовлечена, что не могла уйти от этого и рассмотреть все возможности. Чтобы она зашла так далеко, должны были произойти тяжелые и жестокие вещи.

Между тем, по их словам, мальчик покончил жизнь самоубийством. Только я знал, что он был убит, а не каким-то больным фашистским экстремистом.

А теперь у меня был адрес, который я взял у убийцы, и он горел у меня в кармане. Я должен был пойти туда сегодня вечером, чтобы расследовать это дело. Я чувствовал, что получу настоящие ответы. Все в этой проклятом деле каким-то образом было связано.

Я хотел пойти туда сейчас, бросить все, но не мог. Я не мог допустить ни одного необъяснимого движения, ни одного подозрительного исчезновения, ни одного шага, который я не мог бы объяснить заранее. Я взглянул на часы. Пришло время политологического колледжа.

Задумавшись, я вышел, оставив Дайан Роуэн.

Пока я шел через кампус, меня преследовали шепот и затуманенные взгляды. В каждом университете есть собственное радио, и молва о присутствии Ника Алордо, бывшего соратника Че Гевары, быстро распространилась. Это также выкинуло из их памяти трагедию Фрэнка Доннелли.

Мне едва удалось удержать брови неподвижными, когда в класс вошла учительница. Это была Дайан Роуэн, с книгами и заметками на ее острой, острой груди.

Время от времени административный персонал проводил обучение. Я просто не ожидал этого, и перспектива этого вызвала цепочку мыслей, которые я нашел забавными и уместными.

Я всегда получал удовольствие, убивая двух зайцев одним выстрелом. Я бы улучшил свой имидж смутьяна, а также сделал бы несколько брешей в самодовольном одностороннем отношении Дайан Роуэн.

«По мнению Ван Снайдена, машина чувствительна к обществу, потому что является частью этого общества, — начала она.

— Так же, как кальмар — это часть раковины, которую он держит в своих щупальцах, — отрезал я.

Последовала волна смеха.

Она покраснела, и ее глаза были в ярости.

«Очевидно, среди нас есть кто-то, кто думает, что знает больше, чем просто краткое исследование политико-социального взаимодействия». — коротко сказала она. «Я не верю, что вы имеете степень Ван Снайдена по этому предмету, мистер Алордо».

Я посмотрел на остальную часть группы. Они были все внимание, и они прекрасно проводили время с препирательством.

— У меня есть степень, — сказал я. «Учитель, который называл себя Жизнью, дал мне это».

Позже, ближе к вечеру, я пошел домой и разогрел банку равиоли. У меня была бутылка хорошего бурбона в холодильнике, и благодаря этому равиоли есть было немного легче.

Когда наконец настала половина девятого, я оказался по адресу, который дал мне Англер Харрис. Это оказался небольшой магазинчик с выкрашенной в черный цвет витриной где-то в трущобах города. Пустые здания, заколоченные компании, развалины каждого города, о которых добропорядочный гражданин предпочел бы никогда не говорить. Я увидел полоску света под дверью и постучал. Бородатый юноша с улыбкой открыл дверь, и я вошел в большую комнату, бывшую самой лавкой, со стульями, расставленными полукругом вдоль стен, и столом посредине.

Англер Харрис сидел за столом, окруженный тремя мужчинами, которых никто никогда не мог назвать студентами. Жесткие морщинистые лица, холодные глаза и бесстрастное выражение лиц. Прототипы типичного злодея. Харрис, по-видимому, понимая, насколько они здесь неуместны, быстро сказал мне.

— Ник, — позвал он, — садись, парень. Это Диггер. Он указал на мужчину справа от себя, с болезненно-желтым лицом. — Мэнни и Кармин, — сказал он, указывая на двух других. «Эти ребята — наша собственная оборона».

Он увидел, как я нахмурился, и улыбнулся.

«Это была моя идея, — объяснил он. «Я устал от того, что наших людей постоянно избивает полиция. У этих свиноголовых резиновые дубинки, каски, пистолеты и их вечные деспотические методы. Ребята здесь не могут конкурировать с этим, так что у меня есть подкрепление. Диггер, Кармин и Мэнни присутствуют на каждом марше или демонстрации. И если полиция начнет плохо обращаться с нашими людьми, они выступают в качестве группы защиты».