Красное Зеркало. Легенда сумасшедшего

– Ну да, – я кивнул, – похоже на то. А японка?

– Аюми Сокато? – Она пожала плечами. – Для азиатки очень эмоциональная внешне: «болтушка и хохотушка», так она сама себя называет. Любит стихи Арсения Тарковского и американский рок. Она не глупа. Но с космосом никак не связана: по профессии переводчик, муж – богатый швейцарец, – он-то и оплатил поездку.

– Я бы свою жену близко к Марсу не подпустил, – я покачал головой, – цепями бы приковал, свозил бы в пару горячих точек, но только не сюда…

Ирина вновь изучающе поглядела на меня.

– Это проявление вашего мужского шовинизма? – с любопытством спросила она. – Вам, значит, можно?

– Нет. – Я опять закурил. – Это было бы проявление заботы о любимом человеке, в виде сохранения ему жизни.

– А если бы ваша жена предложила вам лететь с ней?

– Тогда я бы поселился с супругой в военном лагере на полгодика, как было в моем случае, прошел бы с ней интенсивный курс физической и психологической подготовки, а потом, если бы желание лететь на Марс у нее не прошло… ну… не знаю… можно было бы попробовать…

– Бедная ваша жена. – Ирина рассмеялась.

– Она не бедная, – я хмыкнул, – я пять лет назад развелся и не жалею об этом.

Я мысленно себя поздравил: по тому взгляду, который я перехватил у Ирины, я понял, что мои акции пошли на повышение курса.

– Извините, – сказала она таким тоном, каким уместнее было бы сказать: «Ну и хорошо, что так все получилось».

– Ничего страшного. – Я вздохнул с облегчением.

– Еще Аюми занималась айкидо и макраме.

– И еще оригами, буриме и харакири! – не смог я сдержаться.

– Ну что вы говорите ерунду! – Ирина громко рассмеялась.

– Простите, просто красиво прозвучало. – Я тоже заулыбался: приятно, когда на твои плоские шутки реагирует умная женщина, – это добрый знак. Хотя, даже зная Ирину… потерять контакт с ней тоже элементарно…

– В общем, тонкой азиатской натуры не понять: к чему такой жизнерадостной и не отягощенной проблемами женщине Марс? Не знаю. Теоретически она может на кого-нибудь работать.

– Ну, это только теоретически, – я задумчиво выдохнул дым сигареты, – а на практике сомнительно: непохожа она на натренированного бойца невидимого фронта, хотя… поставим пока знак вопроса.

– Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, – продолжала Ирина тоном школьного учителя – я даже пожалел, что не записываю. – Про него знаю только из разговоров между туристами. Учился в Колумбийском университете. Слышала краем уха, что он поссорился с отцом-миллиардером, и тот сказал, что не простит сына, пока тот не станет настоящим мужчиной. Вот он и полетел. Увлекается растафарианством – на этой почве, наверное, и поругались: семьи у них строгие, а этот понахватался в Америке всякой ереси, не свойственной арабскому быту.

– Да. – Я улыбнулся опять. – Аллах с Джа не уживутся…

– Он тоже не подходит на роль лазутчика, – кивнула Ирина.

– Да уж, не очень… – Я погрузился в размышления: принимая во внимание тот факт, что в армейской разведке космических сил работают профи, каждый может оказаться агентом с четко отработанной легендой и отвлекающим имиджем, если, конечно, это армейская разведка. Такой человек, по логике вещей, должен быть здорово на виду, быть заметным, чтобы никто про него не подумал, будто он «крот». А вообще – дурацкий разговор я затеял: это в дороге, да и со скуки, и девушка-гид мне понравилась – вот я перед ней и выпендриваюсь, набиваю себе цену, Охотник-супергерой. Какая база? Какая армейская разведка? Какие лазутчики, на фиг?! Дэн, остановись!

– А вот этот тип мне кажется достаточно подозрительным… – Ирине явно понравилась эта игра в следователя. – Аурелиано Скорцес, бразилец. Судя по его имени, родители были поклонниками Маркеса. Без комбеза напоминает священника – аккуратно постриженные волосы до плеч, легкая залысина на затылке, любит носить длинные темные рубашки с воротом под горло, мрачен, неразговорчив, речь громкая, интонации резкие, странный блеск в глазах. Может, он принимает наркотики?

– А из биографии что-нибудь известно? – Я подавил зевок: ночная дорога давала о себе знать.

– Я же говорю: почти ничего, он что-то упоминал о религиозной секте «Последние Клирики» – возможно, он в ней состоит. У них старинная организация, возникшая на Земле в две тысячи одиннадцатом году, течение: финалисты. Они проповедовали конец света. Своеобразная эсхатология. Очень эрудированный человек. Пока мы летели сюда на корабле, Аюми, чтобы убить время, часто сидела за кроссвордами, а некоторые слова всей группой отгадывали – и ноль эффекта, зато Аурелиано с ходу, как заранее знал уже. Колючий умник, одним словом. Подходит идеально под злодея – настолько идеально, что наверняка не он. Если только…

– Если только что? – спросил я.

– Если только он не является реальным религиозным фанатиком и не собирается здесь никого облагодетельствовать в насильственном порядке или устроить конец жизни на Марсе.

– Знаете, Ирина, – я мрачно улыбнулся, – мне иногда кажется, что Марс – это огромная психбольница, ей-богу: тут адекватных людей наперечет. Оно и понятно: человек, у которого все в порядке, сюда не полетит.