Красноярск-Шаолинь-Транзит

Байкал – жемчужина Транссиба. Мудрые инженеры-путейщики проложили дорогу максимально близко к побережью, к тому же подъезд к озеру со стороны Европы обалденно красив. Поезд тянется мимо Байкала – море и море! – часов 7-8, почти весь день. После восточно-сибирской пустоты сердце радуется чайкам и прибою, а желудок – свежекопченому омулю. А ведь когда-то, считают китайцы, Байкал входил в территорию Поднебесной, и знаменитый поэт Ли Бо родился именно здесь. Ну а мы… а мы вообще вам КВЖД подарили – парируем мы в ответ, продолжая уминать только-что купленные пирожки с картошкой. Бросаю в окно еще один взгляд – и не вижу противоположного берега. Водный горизонт сливается с небом, и Володя пытается ухватить редкий кадр своей полупрофессиональной камерой. Даже болтливые китайцы примолкают, уставившись в окна.

Двое суток пролетают вместе с Улан-Удэ, Читой, Петровским Заводом. На фоне мемориальной доски декабристам (за спиной – бывший соляной завод) Володя отснимает психодиллический кадр – на гранитной тумбе сидит Роберт в позе лотоса – и постепенно растворяется в воздухе, оставляя после себя вечернюю пустоту.

И вот впереди проклевывается Забайкальск – унылое узилище пыльных улочек, бетонных заборов, где центр цивилизации и самое чистое место – вокзал. Поезд уплывает в депо менять колесные пары, разношерстная толпа челноков, китайцев, транзитных иностранцев и нас, несущих передовое знамя культурного обмена с Поднебесной, заваливается в здание вокзала. Все слегка взволнованы и напряжены – впереди таможенный и пограничный осмотр, черт его знает, с людьми в форме лучше не шутить – обратно пилить не хочется! А.М. раздает ЦУ – как вести себя при досмотре, чего лучше не делать. Выясняется, что не делать лучше ничего, а на все вопросы посылать погранцов… к руководителю группы.

Забайкальск нарочито советск – словно всеми силами пытается удержать натиск бурно развивающегося соседнего Китая, не допуская ни малейших вольностей в архитектуре, одежде – и еде: ни намека на китайский ресторан, в буфете заправляют почему-то грузины, газировка, судя по цене, добыта из секретных подземных источников, обнаруженных при закапывании танков вдоль контрольной полосы.

Состав подан на перрон, мы загружаемся в душное купе – ведь кондиционеры, конечно же, не работают на стоянке (почему в Китае – работают?). Тишина, все притихли, челноки уже почти протрезвели. Хлопает дверь тамбура, появляются румяные девахи в зеленой форме – пограничники. Девчонки властные, опытным взглядом определяют торгашей, парой слов шпыняют слегка распоясавшихся в предверии дома китайцев. С нами разговор короткий – по всему видно, что лохи или туристы, поживиться нечем. Паспорта собраны, все о’кей.

Следом проходят таможенники, легкий шмон полок, пара рюкзаков наугад – а долларов у вас сколько? Сколько-сколько? Всего-то… Так, понятно, счастливого пути. Безошибочно вылавливают китайца с непродекларированными долларами – без всякой служебной собаки, вероятно, по выражению лица. Знай наших, желторукий друг.

Глава 2

«Границу будем переходить маленькими

группами, по два-три миллиона…»

Трактат о военном искусстве, Сунь-Цзы.

И вот, наконец, через пять часов копчения, дается добро на выезд поезда Москва-Пекин из границ Российской Империи. Туалеты по-прежнему закрыты, но что это по сравнению с душевной бурей, которая поднимается при виде оранжевых башенок с загнутыми краями крыш – Манчжурия, Мань-Чжоу-Ли, робкий привет загадочного еще Китая отмороженным русским туристам. Минут десять тянутся укреп-районы, редкие блиндажи, кое-где виднеется торчащий из земли ствол или танковая башенка – да, были раньше, видать, горячие деньки на советско-китайской границе, но сейчас вспоминать об этом как-то не хочется. Здравствуй, Китай, здравствуй, Родина Лао-Цзы, Конфуция, всего мирового кунфу и цигуна, пятитысячелетняя цивилизация, подарившая миру шелк и бумагу, компас и порох, книги и чай, соевый соус и пельмени, утку по-пекински и свинину в сладком подливе с ананасами, суп из креветок и фу-цзу-мала, па-сы-пхинго и юй-сян-жоу-сы… ох, простите, увлекся.