Красноярск-Шаолинь-Транзит

Итак, выруливаем на улицу Вечного Спокойствия – Чананьцзе, и вдоль нее устремляемся к плошади. Идти километра два, торопиться некуда, посмотреть есть на что. Центр Пекина, наверное, ничем не уступит Нью-Йорку или Мехико – блистающий стекло-бетон, газоны, фонтаны, прекрасный асфальт без намека на трещины, по пять-шесть полос автомобилей в каждом направлении – плюс специальная полоса для велосипедистов. Международные отели со швейцарами, ночные клубы – говорят, очень популярны в среде столичных коммунистов, бизнес-центры, многоэтажные супермаркеты. Характерная черта современного Китая – множество строек, где растущие как грибы этажи затянуты специальной защитной сеткой зеленого цвета – чтобы мусор не упал случайно на улицу. Стиль архитектуры смешанный, часто можно видеть зеркальный небоскреб, на вершине которого пристроилась пагода в несколько этажей. Роднит новостройки в основном одно – гигантомания! Запомнилось здание Центра Женской Независимости – полукруглое, этажей в двадцать пять-тридцать, длиной в квартал. Пришло на ум патриотическое – эх, пара таких общаг – и жилищной проблемы в Красноярске как не бывать! Да и женщина в Китае – существо пока еще весьма несвободное, особенно вдали от крупных городов. Другая мысль была – ведь если бы у нас взялись построить такую махину, то строительный мусор валялся бы даже у мэра в кабинете, притом что пять верхних этажей разворовали бы в процессе стройки, а пять нижних – еще на стадии проектирования. Может быть я – пессимист, но – съездите в Китай, потом загляните к нам в Красноярск, на площадь Мира, где в центре города одиноко гниет уже десяток лет гордость местной архитектуры – недостроенная тридцатиэтажная башня бывшего НИИ КАТЭК – и скажите, что я неправ.

На подходе к площади нас догоняет велорикша – дедушка лет шестидесяти (возраст китайцев, зачастую, трудно определить), и оживленными жестами приглашает покататься на своем горбу. Мы, чей средний возраст вряд ли больше 25-ти, также жестами вежливо отказываемся – неудобно, все таки. Дед настаивает, хищно приглядываясь к нашим запаренным лицам – его логика проста: белые – иностранцы – наверное, американцы – долларов немеряно – заработаю внучке на новый сотик. Увы, приходится внятно и по-китайски объяснить, что мы – русские, наше любимое занятие – ходить пешком по жаре, к тому же мы почти пришли. Китайская речь из уст явных бледнолицых сбивает старика с привычной поведенческой тропинки, он въезжает в продавца мороженого (совсем не такое, как наше – похоже на замороженный фруктовый сок) и отстает. Мимо прокатываются сотни велосипедистов. Один толстый дядька кажется мне фотогеничным, навожу камеру на него, он немедленно начинает улыбаться и показывать пальцами букву «V», теряет управление и заваливается набок. Сзади налетают еще пятеро, возникает куча мала… Но! Никто не ругается, все спокойно разгребают затор и рулят дальше. Идем дальше и мы, восхищаясь гармоничной неспешностью китайской жизни.

Площадь Тяньаньмэнь велика. Она огромна. По идее, в центре крупного мегаполиса должно быть тесно, этаж на этаже, пробка за пробкой. Но Пекин – детище древнего государства, законы которого все еще в силе… А может, Красная Площадь в Москве – уменьшенный прообраз своей пекинской сестры? Во всяком случае, стены императорского дворца всегда напоминали мне Кремль. А вот уже мавзолей Мао Цзэдуна – чистой воды плагиат с последнего прибежища Владимира Ильича.

Взгляд разлетается вдаль, в тумане смога (в Пекине от него в безветренную погоду щипет глаза) виднеются вдалеке здания китайского правительства, мавзолей Мао, Южные Ворота – часть древней городской стены, сохранившейся до наших дней, и какая-то христианская церковь. Мы стоим перед центральным входом в Запретный Город – так раньше именовалась резиденция императора, ведь посещать его имели право лишь слуги и ближайшие советники. Над входом товарищ Мао твердым отеческим взглядом обозревает площадь с трехметрового портрета, напоминая маленьким желтым человечкам внизу, что их и так полтора миллиарда, всем хочется кушать и смотреть лазерные диски в формате DVD (видеокассет в Китае остается все меньше – здесь Поднебесная прочно шагнула в третье тысячелетие), так что сильно-то не выпендривайтесь, в любой момент сотню-другую, а если сильно надо, то и сотню тысяч можно отправить на север в соляные копи или просто освободить от тяжкой земной кармы, и не помогут никакие санкции ООН – демократия в Китае никогда особенно не насаждалась.

Над площадью, в мареве горячего воздуха, медленно парит орел. Огромного размаха крылья почти не двигаются. Так, думаю, откуда он тут взялся, посреди каменных джунглей? Охотится за пустыми стаканчиками из-под кока-колы? Меня успокаивают: это просто бумажный змей в форме большой хищной птицы, за двадцать пять юаней. Тьфу, разочарование.