Красноречие сардинки. Невероятные истории подводного мира

Свет дня подбирался к краям неба и рассеивал утреннюю оранжевую завесу, распуская ее в размытой голубизне. Мы, щурясь, вглядывались в барашки на морской поверхности. На востоке вода резала глаза словно зеркало, как будто на нее пролилось солнце, образовав пылающую лужу, а на западе интенсивный темно-синий цвет успокаивал глаз.

Сначала ничего не происходило. Бескрайняя спокойная поверхность, где-то образуются новые барашки. Изредка несколько заблудившихся волн. Только вода и воздух.

– Там вроде что-то есть?

Только что между окулярами моего бинокля проскочила микроскопическая точка.

– Где?

– На пять часов.

– И правда, похоже на птицу.

И тут появилась белая точка, возникнув из пустоты. Птицы на море иногда материализуются удивительным и неожиданным образом. Они сидят прямо на поверхности, в провале между волнами, скрываясь от самого внимательного наблюдения в бинокль, и вдруг объявляются на краю неба.

Птица летела по прямой, строго вперед, и выглядела решительно.

– Похоже на крачку. Давайте за ней.

Вскоре крачек было уже две, потом десять, и все они появились ниоткуда, словно по волшебству, и летели строго в одном и том же направлении. Они перекрикивались оживленными голосами и были уверены в себе.

Тут на уровне воды мы увидели малых буревестников, летящих по замысловатой кривой. Небо заполнилось бесчисленными чайками, словно туда только что швырнули пригоршню соли с перцем. Они угловато кружились над морем.

Крачки набрали высоту, лихорадочно подымаясь и опускаясь. Одна из них вдруг резко развернулась, распустив хвост веером, и полетела в обратном направлении. С той стороны на горизонте нарисовалась тонкая белая линия. Ее-то крачка и заметила. Вместе с мириадами птиц, слетавшихся с громкими криками, мы последовали за крачкой. И вдруг море закипело.

Его поверхность на сотни метров мгновенно покрылась бурлящей пеной, послышался сильный гул, прорезаемый громкими всплесками. Вытолкнутые к поверхности анчоусы тысячами метались, спасаясь от хищников и ярко сверкая. Северные олуши пикировали, пронзая пену словно копья. Дельфины быстро перемещались в разных направлениях, оставляя за собой пенные борозды. Крачки тучами стремительно влетали в воду, а буревестники кидались в море вниз животом в каком-то детском опьянении. Я едва успел заметить поблескивание массивных и темных веретенообразных фигур, которые вздымались в воздух, снова ударяли по поверхности и выбивали из нее снопы радужных брызг. И вдруг раздался страшный, оглушительный, потрясающий крик тунца.

Синий тунец

Крик тунца пришел из глубины веков. Он звучит в ушах обитателей Средиземноморья уже более пяти тысяч лет. В разные эпохи он менял высоту и звучал по-разному.

Для наших предков эпохи неолита криком тунца была единственная долго длящаяся нота, которую дозорный племени выдувал из большой раковины. Он неделями ждал на вершине скалы этой ежегодной встречи с тунцами, когда они мигрируют и проплывают между скалами и берегом. Каждый вечер он вспоминал многочисленные легенды об этих сияющих животных, наделенных гигантской силой, всматривался в них в своем воображении, и эти легенды, а также долгое ожидание иногда заставляли его забывать, как тунцы выглядят в реальности. Тогда он разглядывал стены пещер, где предки рисовали углем эти творения природы, и вспоминал, на что они похожи. Когда же дозорный наконец-то видел тунцов, возникших прямо перед ним в прозрачной воде каланки[18], причем видел их в цвете, а не только черными контурами, он дул от всей души в гигантскую перламутровую раковину.

Археологические раскопки свидетельствуют, что племена эпохи неолита ловили тунцов недалеко от некоторых скалистых мысов, там, где вдоль берега шли отмели и рыб можно было окружить, загоняя на берег. Наскальная живопись на стенах пещер в Провансе, на Сицилии или на Крите показывает культурное значение этих животных, а также вооружение гарпунеров, которые на них охотились. Умение справиться с тунцом с помощью доисторических орудий лова наверняка было сродни подвигу и тоже породило множество легенд.

Дело в том, что синий тунец наделен недюжинной силой. Он приспособлен к жизни в открытом море, в просторах волнующейся синевы.

У тунца нет убежища, где можно отдохнуть, поэтому он всегда плавает, не останавливаясь. Он живет как вечный странник, перемещаясь вместе с течениями. Тунец плывет даже во сне. Если он остановится, то пойдет ко дну и утонет, потому что дышит, только когда движется вперед. Чтобы его жабры функционировали, по ним обязательно должен проходить непрерывный поток воды. Его тело почти целиком – один гигантский мускул, питаемый огромным сердцем. Все остальные внутренние органы сведены к необходимому минимуму. Для насыщения этой громадной мышечной массы природа наделила тунца дыхательной и кровеносной системами, самыми эффективными во всем животном царстве.