Краснорубашечники

— Ну, это уж совсем, — выдавил Хестер, первым из них пятерых поднимая упавшую челюсть.

— Что совсем? — спросил Вейнштейн.

— Мистер Вейнштейн, вы когда-нибудь были статистом в вашем сериале? — спросил Даль.

— Как-то раз, пару сезонов назад, — ответил Вейнштейн. — Нам нужен был болванчик для сцены похорон. Я случайно оказался на площадке, меня засунули в костюм и сказали сделать печальный вид. А что?

— Мы знаем человека, которого вы играли, — ответил Даль. — Его зовут Дженкинс.

— Правда? — ухмыльнулся Вейнштейн. — И как он?

— Он печальный, сошедший с ума затворник, который так никогда и не оправился от смерти своей жены, — ответил Даль.

— Ох, — Вейнштейн перестал улыбаться. — Простите.

— Ну, вы поухоженней, — попытался его ободрить Хансон.

— Такое я, кажется, впервые в жизни слышу, — сказал Вейнштейн, показывая на свою бороду.

— Вы говорили, что хотите о чем-то поговорить со мной и Ником, — сказал Далю Паулсон.

— Да, — сказал Даль. — Мы действительно хотим. Присядьте, пожалуйста.

— Кто такой Дженкинс? — прошептал Далю Керенский, пока Паулсон и Вейнштейн рассаживались по креслам.

— Давай потом, — отмахнулся Даль.

— Итак, — произнес Паулсон. Он то и дело невольно поглядывал на Хестера.

— Мистер Паулсон, мистер Вейнштейн, существует причина, по которой мы вернулись в ваше время, — сказал Даль. — Мы прибыли, чтобы убедить вас закрыть ваш сериал.

— Что? — спросил Вейнштейн. — Почему?

— Потому что иначе мы будем мертвы, — ответил Даль. — Мистер Вейнштейн, когда вы посылаете на смерть безымянного персонажа в вашем сценарии, актер, играющий его, в конце концов уходит со съемочной площадки и идет обедать. Но у нас он остается мертвым. А людей убивают практически в каждой серии.

— Ну, допустим, не в каждой, — сказал Вейнштейн.

— Джимми, — произнес Даль.

— К настоящему времени в эфир вышло шесть сезонов «Хроник „Бесстрашного“», это сто двадцать девять серий, — сказал Хансон. — В девяносто шести сериях погиб как минимум один член экипажа «Бесстрашного». Сто двенадцать серий касались смерти тем или иным образом. Всего вы убили как минимум четыреста людей из экипажа «Бесстрашного», а если добавить серии, в которых у вас уничтожались другие корабли, или атаковались планеты, или случались эпидемии, ваши потери будут исчисляться миллионами.

— Это не считая вражеских смертей, — добавил Даль.

— Да, они увеличили бы число на порядок, — сказал Хансон.

— Он много читал про ваш сериал, да, — пояснил Вейнштейну Даль.

— Я во всех этих смертях не виноват! — заявил Вейнштейн.

— Это ведь вы, а не кто-нибудь, внесли их в сценарий, — сказала Дюваль.

— Но не все же! — сказал Вейнштейн. — В штате есть и другие сценаристы.

— А вы — главный сценарист, — сказал Хестер. — Все сценарии одобряются вами.

— Суть не в том, чтобы повесить на вас все эти смерти, — вмешался Даль. — Вы не могли знать. С вашей точки зрения вы просто сочиняете. Но с нашей точки зрения все это реально.

— Да как это вообще работает? — спросил Вейнштейн. — Как может то, что мы пишем, влиять на вашу реальность? В этом всем нет ни малейшего смысла!

Хестер фыркнул:

— Добро пожаловать в нашу жизнь.

— Что вы имеете в виду? — Вейнштейн повернулся к Хестеру.

— Вы думает, в наших жизнях есть какой-то смысл? — сказал Хестер. — Вы заставили нас жить во вселенной, где по космической станции разгуливают роботы-убийцы с гарпунами, потому что да, конечно, что же еще может быть на космической станции, как не роботы-убийцы с гарпунами?

— Или ледяные акулы, — добавил Даль.

— Или Борговианские Земляные Черви, — вставил Хансон.

Вейнштейн поднял палец:

— С земляными червями я ни при чем. Я две недели провалялся с птичьим гриппом. А писатель, который составлял сценарий, любит «Дюну». Когда я вернулся, было уже поздно. Наследники Герберта с нас за это шкуру сняли.

— Слушайте, мы в черную дыру прыгнули, чтобы сюда попасть, — сказал Хестер и ткнул большим пальцем в Керенского. — И нам пришлось похитить это угребище, чтобы у нас все получилось, потому что он главный герой в вашем сериале и не может умереть за кадром. Просто подумайте об этом — вокруг него законы физики меняются!

— И не то, чтоб это помогало мне не огребать по полной каждый раз, — сказал Керенский. — Я все спрашивал себя, почему со мной случается всякая дрянь. А теперь я знаю — потому что хотя бы один из главных героев должен страдать. И это просто отстой.

— Вы даже заставляете его исцеляться с невероятной скоростью, чтобы вы могли опять над ним издеваться, — сказала Дюваль. — И сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется, что это жестоко.

— И еще этот Ящик, — добавил Хансон, кивнув на Даля.

— Ящик? — переспросил Вейнштейн.

— Каждый раз, когда вы вписываете в сериал что-нибудь псевдонаучное, ситуация разрешается так — мы скармливаем проблему Ящику, и в драматически подходящий момент он выплевывает ответ, — пояснил Даль.

— Мы никогда не вставляли в сценарий никакой Ящик, — смутился Вейнштейн.

— Но вы вставляли псевдонауку, — ответил Даль. — Все время. Вот вам и Ящик.

— Вас в школе вообще чему-нибудь учили? — спросил Хестер. — Ну, просто интересно.