Краснов-Власов.Воспоминания

И предчувствие меня не обмануло. На третий или четвертый день я приехал к Петру Николаевичу и дал ему окончательное согласие. Но, вместе с тем, я просил его приказ о моем назначении отдать только тогда, когда я получу военную форму. Он принял мое предложение и тотчас же позвонил Доманову, сказав, чтобы для меня в кратчайший срок было приготовлено военное обмундирование.

Я был очень обрадован, когда встретив Доманова, услышал от него, что в их мастерских нет требуемого для формы сукна, но что в ближайшие дни в Триест будет командирован офицер, которому будет поручено привести оттуда нужные материалы.

Между тем, события вскоре начали развиваться необычайно быстрым темпом, опередив все наши предположения и выдвинув на первый план более важные вопросы, нежели мое назначение или вопрос о военной форме.

В эти дни меня посетил Полк. Б.[14] и представился мне, как Представитель Р.O.A. при стане Ген. Доманова. Мне было приятно познакомиться с ним. Я вспомнил, что однажды я его встретил у Ген. Власова. Последний очень высоко его ценил, как героя, стоявшего во главе русского гарнизона, защищавшего небольшую крепость на Западном фронте. Только благодаря храбрости ее защитников и коменданта, крепость держалась дольше всех других, несмотря на то, что была окружена со всех сторон. Накануне ее сдачи, когда иссякла амуниция и продовольствие, ее коменданту, названному полковнику, каким то чудом удалось спастись и, при помощи подводной лодки и авиации, прибыть в Берлин.

В продолжительной беседе он нарисовал мне печальную одиссею своей жизни в Италии. Прибыл он в стан Доманова около двух месяцев тому назад. Ген. Доманов, не только сухо его принял, но и всячески преследовал, вплоть до ареста. Только наличие здесь его семьи, живущей в одной из станиц и нежелание с ней расстаться, заставляли его мириться с положением затравленного зверя и мечтать при первом случае перебраться назад к Ген. Власову. Разбирая вопрос казачества и Р.O.A., а также взаимоотношения генералов Краснова и Власова, я заметил, что Полк. Б. во всем этом довольно хорошо ориентирован.

О моей с ним встрече и разговоре я передал Ген. Краснову но он очень резко отозвался о Полк. Б., назвав его самозванцем. Доказать Петру Николаевичу противное я не мог, так как видел полковника второй раз в моей жизни, а потому решил больше вообще вопроса о нем не поднимать.

Если память не изменяет, то числа 22 или 23 Апреля в Италию прибыл немецкий генерал-лейт. Н., видимо с целью инспекции немецкого фронта в районе Триеста, а также и казачьих частей.

Прибытие генерала явилось большим событием в жизни Толмецо и вызвало, знакомое в таких случаях, волнение и суматоху. Все

повседневные вопросы отодвинулись назад и внимание штаба Доманова полностью сосредоточилось на этом высоком начальнике. В связи с этим, по городу ползли разные фантастические слухи. Все напряженно чего то ждали. Говорили, что немецкий генерал уже два раза посещал Ген. Краснова и каждый раз оставался у него по несколько часов. Зная, что оба генерала Краснова сильно заняты, я избегал эти дни беспокоить их посещением или телефонными звонками, полагая, что через день, два, они меня сами обо всем информируют.

В честь высокого гостя в Толмецо был устроен большой концерт. В этот день ко мне пришел комендант города и весьма удивил меня своим заявлением, сказав, что согласно указаниям генералов Краснова и Доманова, я должен присутствовать на этом концерте. Откровенно говоря, я не испытывал тогда ни малейшего желания развлекаться, но расценивая приглашение генералов, скорее, как приказание, я, скрепя сердце, согласился.

В театр я пришел немного раньше и видел, как вошел немецкий генерал в сопровождении генералов Красновых, Доманова и других. Перед самым началом концерта ко мне подошел адъютант немецкого генерала и сказал, что последний просит меня к себе. Недоумевая и полагая, что это какое то недоразумение, я встал и подошел к группе стоявшего начальства. Тогда Петр Николаевич Краснов представил меня немецкому генералу. Меня совершенно озадачила просьба последнего остаться и занять место рядом с ним.

Во время концерта мы изредка перебрасывались отдельными фразами, касавшимися прекрасного исполнения отдельных номеров программы. По окончании концерта у Ген. Доманова состоялся ужин. Под всякими предлогами я уклонился от приглашения Доманова и пошел домой, стараясь отыскать причину непонятного внимания, оказанного мне немецким генералом. На следующий день, этот вопрос не представлял для меня уже загадки.