Краснов-Власов.Воспоминания

Однако, этому совещанию не суждено было осуществиться. Полк. В. торопил меня, а я С. Н. Краснова. Последний, ссылаясь на перегруженность работой, обещал в ближайшие дни устроить таковое, но дальше этого дело не шло. Мне было уже ясно, что П. Н. Краснов дал ему соответствующее указание, чтобы это заседание вообще не состоялось. Немецкий генерал уехал и я больше не настаивал на этом вопросе, фактически не имевшим никакого существенного значения. Больше всех был огорчен неудачей Полк. Б. Он тогда же решил покинуть Толмецо и уехать в штаб Ген. Власова. Находясь на положении опального, Полк. Б. просил меня перед отъездом устроить ему свидание, хотя бы с начальником штаба Ген. Доманова. Я обещал ему и с этой миссией пошел к и. д. начальника штаба. Последний, услышав фамилию Полк. Б., был вне себя от радости. Он сказал, что они его уже давно ищут и что Атаман Доманов будет очень рад его видеть. Узнав от меня, что полковник ожидаем ответа на улице, начальник штаба тотчас же выбежал из здания. Он радостно приветствовал Полк. Б. и, забыв со мной попрощаться, повел его сам в квартиру Доманова. Все это произошло так быстро и неожиданно, что я стоял как зачарованный, не веря своим глазам и ничего не понимая.

Так начался резкий поворот политики Доманова в отношении Ген. Власова. С этого момента бывший опальный полковник Б. уже не выходил из дома Доманова, став первым лицом в казачьем стане и сам Доманов всячески стремился ему угождать.

Чтобы легче понять такое поведение Доманова, нужно описать одно событие, имевшее место в 15 казачьем корпусе Ген. Панвица, в Югославии, каковое оказало влияние, не только на перемену Домановым внутренней политики, но и сыграло известную роль в судьбе самого П. Н. Краснова.

29-го Марта 1945 г., в названном корпусе, по инициативе Пол. К., бывшего командира 5-го Донского полка, был созван, так называемый, Всеказачий съезд фронтовиков. Едва ли надо доказывать, что широковещательное наименование этого «съезда», далеко не отвечало той уродливой форме, в которую фактически он вылился, присвоив себе незаконно название «Всеказачьего». При оценке этого съезда, следует учитывать, что большая казачья группа, находившаяся в Италии, т. е. Казачий Стан Доманова участия в нем не принимала. Мало того, его составляли только воинские чины, т. е. подчиненные и начальник в лице Полк. К. При таких условиях не приходится, конечно, говорить, хотя бы о намеке свободного волеизъявления его участников.

Первым постановлением этого пресловутого съезда, Полк. К. «обрадовал» казачество, выбрав на должность Походного Атамана всех казачьих войск, немецкого генерала Панвица, своего командира корпуса. Мотивы такого избрания пояснений не требуют. Обласкав этим актом Ген. Панвица, Полк. К., на всякий случай, страхует себя и у Ген. Власова.

По его почину выносится резолюция о переходе 15-го казачьего корпуса в полное и безоговорочное подчинение Главнокомандующему вооруженными силами Народов России, Ген. Власову. Бесспорно, это постановление никакого практического значения не имело и до самой капитуляции Германии корпусом фактически распоряжались только немцы, а не Ген. Власов. Но моральное значение этого акта, несомненно, было велико. Ген. Власов получал документ, свидетельствовавший, что казачья группа в Югославии, бывшая по казачьей линии в некотором подчинении Ген. Краснову, порывала с последним и самочинным порядком отдавала себя в его распоряжение. Такое постановление ласкало самолюбие Ген. Власова и, одновременно, наносило большой моральный удар Ген. Краснову. В своем стремлении выслужиться у Ген. Власова, названный полковник делает еще худший выпад против казачьего великана П. Н. Краснова. Здесь же выносится резолюция, с требованием расформирования Глав. Управ. Каз. Войск и, тем самым, устранения Ген Краснова, как его начальника. И вот с этими решениями съезда Полк. К. спешит к Ген. Власову, желая его обрадовать ими.

Ни Глав. Управ. Каз. Войск, ни лично Ген. Краснову, в виду отсутствия тогда связи, ничего не было известно ни об этом съезде, ни об его резолюциях. Но Ген. Доманов каким-то путем об этом узнал. Тогда, надо полагать, перед ним встала дилемма: остаться верным П. Н. Краснову, быть может, даже с риском потерять свое положение, если немцы подчинят Власову казачьи части. Или же изменить своему благодетелю, коему он был всецело обязан н своей блестящей карьерой и высоким постом, и признать немедленно ген. Власова, но зато, быть может, остаться у власти. И он выбрал второе. Без ведома и согласия Ген. Краснова, тайно, он написал челобитную Ген. Власову, которой передавал группу в Италии в полное его подчинение и просил указаний. Два гонца, из наиболее верных и надежных адъютантов, должны были доставить это донесение в ставку Ген. Власова. Посылка этих курьеров была обставлена необыкновенной тайной. Но как ни старался Доманов скрыть свое деяние, оно оказалось шилом в мешке. Его закулисная игра конфиденциально стала известна и мне, о чем я срочна доложил ген. Краснову.