Краснов-Власов.Воспоминания

Начальник штаба принял нас официально, но любезно. Донской Атаман, представляя меня, сказал, что я бывший ближайший соратник Ген. Краснова в Гражданскую войну, что я недавно приехал в Берлин, бываю у Петра Николаевича, пользуюсь его доверием и поддерживаю с ним тесный контакт.

После короткого вступительного разговора, чисто информативного характера, я исподволь приступил к изложению цели нашего посещения, а также и мотивов, побудивших меня на такой шаг.

Прежде всего, я считал необходимым предупредить Ген. Тру-хина, что я не являюсь ни официально уполномоченным, ни посланным сюда Ген. Красновым, а предпринял это исключительно по собственному побуждению и инициативе, но что о своем намерении я поставил в известность Петра Николаевича и он против этого не возражал. Поэтому все, что он сейчас — от меня услышит, я просил его рассматривать и расценивать, как лично мое мнение, но не больше. Я просил его также не осудить меня за мою прямолинейность и не истолковать мои слова в каком либо ином смысле. Как старый казак и офицер, я руковожусь искренним желанием пользы общему русскому делу, будучи глубоко убежден, что при обоюдном желании, все существующие трения между Р.O.A. и Казачеством, могут быть легко устранены.

— «Иначе,» — сказал я, — «существующий между ними ров, обратится вскоре в пропасть, чему будет радоваться кто-то «третий», стоящий пока в тени».

Затем я рассказал ему, что, будучи еще в Вене, мне нередко приходилось слышать о весьма натянутых взаимоотношениях между штабами Р.O.A. и казачьим, чему тогда я не придавал значения, относя все это в область слухов и сплетень. Но, прибыв в Берлин и вращаясь в высших казачьих кругах, я, к сожалению, вскоре убедился в обратном. В подтверждение моих слов, я стал приводить ему факта, слышанные мною от Петра Николаевича, умышленно скрыв все, что касалось лично А. А. Власова и что, как мне казалось, могло не только не улучшить, а еще больше ухудшить отношение между Р.O.A. и Казачеством.

Говоря о печати, я сказал, что всякое действие обычно вызывает противодействие, что мы видим и в этом случае. Выпады против Казачества и дискредитирование его высшего командования, побуждает казачьи газеты к немедленному ответу и, быть может, даже в более резком тоне.

— «Из своего личного опыта знаю, что при Вашем желании, как начальника штаба, Вы могли бы легко устранить это вредное для обеих сторон явление» — сказал я, — «а одновременно я бы настоял, через Ген. Краснова, то же самое провести и в отношении казачье! прессы. Точно также, при наличии обоюдной доброй воли, еще легче разрешился бы вопрос и о так называемых «дезертирах». Разве не было бы правильным, чтобы от лиц, состоявших уже на службе в казачьих частях или учреждениях, а затем, появляющихся у Вас, с просьбами о приеме их в Р.O.A., требовать предъявления ими особых удостоверений, что они освобождены от службы?» — спросил я.

«Едва ли Вы будете отрицать, что среди указанных лиц могут оказаться и такие, которые, путем поступления в ряды Р.О.А., стремятся лишь избежать заслуженной ими кары за какой-нибудь антидисциплинарный поступок. Конечно, одновременно, те же требования должны быть предъявлены и Гл. Упр. Каз. Войск к лицам, оставившим ряды Р.O.A. и желающим вступить в казачьи части. Нередко эти лица, чтобы оправдать свой переход в Р.O.A., рассказывают Вам разные небылицы. Мало того, они клевещут на Казачество и на высшее командование, не оставляя в покое даже и Петра Николаевича. Временами все это и, конечно, в еще более искаженном виде, долетает до Ген. Краснова, вызывая у него оправданное чувство огорчения и обиды. Не могу утверждать, — продолжал я, — но слышал, будто бы, в рядах Р.O.A. формируются уже казачьи части. Если это отвечает действительности, то очень трудно подыскать оправдывающее обоснование такому факту, при наличии Гл. Упр. Каз. Войск Между тем, у высшего казачьего командования, это явление вызывает естественное недоумение и порицание. Известно мне также, что в «Комитет Освобождения России» вошли два казачьих генерала, которых хорошо знает и высоко ценит Ген. Краснов. В названном Комитете они Вами рассматриваются, как представители Казачества. На самом деле, это совсем не соответствует фактическому положению, что может подтвердить и присутствующий здесь Донской Атаман. Названные генералы, по словам Ген. Краснова, не являются официальными представителями Казачества. Они могли войти в «Комитет» только персонально.

Наконец, некоторую озабоченность вызывает в казачьих кругах и Пражский Манифест А. А. Власова, где о казаках совершенно не упомянуто. Как результат, порождаются разные кривотолки и обоснованная тревога: будет ли за Казачеством, если оно вернется на Родину, сохранена неприкосновенность их земель, недр, лесов, угодий и всего уклада казачьей жизни? Возможно, что это только случайное упущение, или умышленное замалчивание этого вопроса по особым соображениям. Конечно, при наличии нормальных отношений между возглавителями Р.О.А. и Казачеством и это обстоятельство было бы разъяснено к взаимному удовлетворению.