Краснов-Власов.Воспоминания

«Когда я ехал к Вам» — сказал я, — «я был уверен, что Вы не только правильно поймете мои искренние побуждения, но и поможете мне в этом начинании. Только при Вашем сочувствии и поддержке, мы общими усилиями сможем установить дружеский контакт между Р.O.A. и Казачеством и сделать друзьями А. А. Власова и П. Н. Краснова, что в массу внесет нужное успокоение и будет крайне полезно для общего дела».

Федор Иванович Ген. Трухин, слушая меня, делал на бумаге какие-то заметки. Когда я кончил, он начал отвечать. Он горячо приветствовал мою инициативу и, не отрицая, по существу, высказанных мною положений, вину, однако, за это возлагал на ответственные казачьи круги. Он последовательно коснулся каждого вопроса, выдвинутого мною. Говоря о печати, по его словам, взаимно враждующей, он охотно согласился принять в этом направлении нужные меры, но, одновременно, ставил условием тоже провести и по казачьей линии, подчеркивая, что первыми нападают и клевещут на Р.O.A. казачьи газеты, а им приходится лишь парировать нападки. Ген. Трухин признал целесообразным мое предложение о «кочующих» из одной армии в другую и готов был осуществить его у себя, но настаивал, чтобы та же мера была проведена и в Гл. Упр. Каз. Войск.

Затронув вопрос формирования казачьих частей в рядах Р.О.А., он сказал, что это столь малая часть, в которой не наберется даже и сотни людей и потому, едва ли об этом можно говорить серьезно. Эти казаки уже давно состоят в Р.O.A. и лишь в последнее время собраны в одну команду.

Что касается нахождения в составе «Комитета» двух донских генералов, он об этом знает. Но ни он, а, полагает, также и Андрей Андреевич, никогда не придавали им приписываемого значения, т. е. не считали, что они являются представителями Казачества.

Только о «Манифесте», в связи с казачьим вопросом, он выразил сожаление, что он не может меня подробно информировать гак как это — компетенция Ген. Власова, но сн надеется, что последний даст мне исчерпывающий ответ.

Ответы Ген. Трухина меня тогда вполне удовлетворили. Говорил он спокойно, избегая резких выражений и не делая выпадов против казачества. Рисуя ненормальное положение между Р.О.А. и Казачеством, он высказывал свое искреннее сожаление. Но особенно было ценно, что упоминая имя Петра Николаевича Краснова, Ген. Трухин сказал, что, хотя он лично не знаком с Ген. Красновым, однако, пи всему тому, что он о нем слышал, он считает его большим русским патриотом, бесконечно любящим свою Родину, человеком огромного государственного ума и единственным неоспоримым авторитетом в казачестве, где его слово каждым казаком почитается законом.

— «В таком случае» — сказал я, — «могу ли я рассчитывать на Вашу помощь, Федор Иванович, если на одной стороне я буду стараться устранить все явления, препятствующие сближению, а Вы подготовите нужную почву у себя. Тогда, в конечном итоге, не только будут разрешены все жгучие вопросы, но и начнется дружная, совместная работа обоих штабов».

Встав и взяв мою руку, Ген. Трухин, крепко ее сжимая, сказал: «Вы можете полностью рассчитывать на меня Иван Алексеевич. В моем лице Вы найдете самого преданного и надежного союзника в проведении в жизнь Вашего начинания, одинаково полезного и Р.O.A., и Казачеству».

Наша беседа с Ген. Трухиным продолжалась очень долго и задерживать его еще больше мы не считали возможным. Прощаясь с нами, он выразил желание, чтобы я опять посетил его, дабы детально и основательно обсудить все вопросы и выработать программу дальнейших действий.

Расстались мы очень дружески.

Крайне интересуясь мнением Донского Атамана, как нейтрального свидетеля моего разговора с Ген. Трухиным, я всю дорогу буквально засыпал его разными вопросами. Его ответы убеждали меня в том, что Ген. Трухин действительно приложит все усилия, чтобы сблизить обе стороны.

Прибыв домой, я позвонил С. Н. Краснову и сказав, что я только что был с Донским Атаманом у Ген. Трухина, просил его узнать у Петра Николаевича, в котором часу он может меня принять завтра. Семен Николаевич, конечно, проявил желание и даже нетерпение, — скорее узнать, о чем я говорил с Ген. Трухиным, но я, сославшись на усталость, обещал ему рассказать все завтра, но после Петра Николаевича.

Через несколько минут он сообщил мне, что Ген. Краснов будет меня ждать в 9 часов утра. Такой ранний час, красноречиво говорил о том, что Петр Николаевич весьма интересуется моим завтрашним докладом.

Как обычно, сидя в комнате Донского Атамана, мы долго еще обсуждали наше посещение Ген. Трухина, причем, как всегда, при этих разговорах присутствовал состоявший при Атамане Полк. С, — единственный свидетель, оставшийся в живых.