Красные Башмачки (СИ)

  -Где мой муж, шлюха? Куда ты его задевала?

  "Герцогиня Марлис?!"

  Лиз в ужасе замерла, забыв даже дышать...

  Лицо герцогини Дармштадской исказилось гримасой ненависти.

  -Где он? Отвечай!

  -Госпожа, вы задушите ее.

  Герцогиня оглянулась на говорившего. Убрала руки.

  -В подвал и на дыбу! Пусть все расскажет!

  Лиз попыталась упасть на колени, но ее подхватили под руки и поволокли вон.

  -Нет! Умоляю вас! Я все скажу! Герцогиня, Прошу вас! Всеми святыми!

  Лиз волокли по лестнице вниз и тогда она крикнула что есть мочи:

  -Я беременна от вашего мужа!

  Слуги замерли.

  -Верните ее! Быстро! - крикнула сверху герцогиня Дармштадская.

  Лиз привели обратно в комнату.

  Сняли веревки, усадили на стул. Герцогиня выгнала слуг.

  Села напротив. Пальцы нервно сжаты в замок. Роскошные черные брови сошлись к переносице.

  -Расскажи мне все, девочка. Я в этих землях полная хозяйка и от меня зависит твоя жизнь. Все честно и без утайки!

  Лиз рассказала обо всем. Про картину, про мэтра Тоффини, про внезапную страсть герцога Дармштадского, про свое бегство.Про свой дар Лиз благоразумно умолчала.

  В конце рассказа герцогиня смотрела уже не на Лиз, а на картину.

  -Тоффини - колдун, а ты его преспешница! - прошипела герцогиня Марлис сквозь зубы.

  -О, нет, ваше сиятельство!

  -Молчи! Мне все ясно! Тоффини гореть на костре и тебе тоже!

  Лиз заплакала.

  Герцогиня позвала слуг и велела снять со стены картину с обнаженной нимфой и вынести вон.

  Потом она потрогала живот девушки, нехорошо улыбнулась и вышла.

  Лязгнул засов.

  Сочельник и Рождество Лиз провела в этой комнате, молясь на коленях за себя и малыша. Герцогиня больше не появилась. Вместо ее явилась мрачная старуха в черном. Осмотрела девушку, помяла живот и ушла ни слова ни говоря.

   Дни шли за днями. Лиз жила в комнате как тюрьме. Ее не выпускали никуда. Незнакомая служанка приносила еду и воду, уносила ночной горшок.

  На вопросы Лиз служанка ничего не отвечала. Как глухонемая!

  В комнате было тепло-труба от очага проходила по стене.

  Жить можно, вот только как долго?

  С мыслями о церковном суде с обязательными пытками и о позорной смерти на костре Лиз по ночам плохо спала.

  Почему герцогиня сразу не отдала ее в руки церковного суда? Что ж она медлит? Схватили ли мэтра?

  Дни и ночи бежали друг за другом. Дни отмечала царапинами на штукатурке под окном.

  Однажды ночью Лиз проснулась от странных ощущений. Положив руки на живот, она убедилась в том, что ей не почудилось. Ребенок зашевелился...

  Теперь она обрела собеседника. Она разговаривала с малышом, ощущая как маленькие ножки или ручки изнутри давят на ее прохладную ладонь.

  Страх притупился.

  "Господь не оставит нас своей милостью!"

  Опять появилась та же старуха, видимо-повитуха. Голос, правда, у нее оказался мягким, грудным, добрым.

  -Малыш шевелится?

  -Да...

  -Хорошо. Настоящий воин будет! Съесть чего хочется?

  -Соленых огурцов бы...

  -Принесут.

  Старуха вынула из котомки шерстяные полосатые чулки.

  -Надень. Ноги должны быть в тепле.

  -Спасибо вам, добрая женщина.

  Старуха внезапно протянула руку и погладила Лиз по волосам.

  -Меня зовут-Мета. Я буду жить в замке. Если нужна буду-зови.

  Лиз заплакала, а Мета прижала ее к груди и гладила по голове.

  От этой скупой ласки Лиз разревелась еще пуще.

  -Ну, ну, хватить слезы лить. Малыш будет беспокоится!

Глава шестнадцатая

  Лиз поняла, что пришла весна, когда исчез иней со стекляшек на узком окне.

  Она отложила вязание на кровать.

  Тихая,уютная,теплая комната опостылела ей до крайности.

  "Глотнуть бы свежего воздуха!"

  Она положила ладонь на тугой живот. Если бы не малыш, она с ума сошла бы в этой тюрьме!

  Мета, приходя изредка, рассказывала новости из города. Племяник ее служил в замке конюхом и раз в неделю ездил в Неймеген.За хлебом и пивом для стражи.

  Про Тоффини ничего в городе не рассказывали. Италиец давно уже не был новостью-еще одна знаменитость, бросившая якорь в Неймегене-только и всего.

  "Если бы его схватили и отдали в руки церковного суда-об этом бы сразу слухи пошли!"

  Отсутствие вестей о мэтре было само по себе хорошей новостью.

  -А что герцогиня Марлис?

  Мета свела брови.

  -Не называй госпожу по имени, не дай бог, кто услышит.

  -Это по ее же приказу меня здесь держат? Зачем, Мета?

  Женщина опустила глаза.

  -Ты здесь под охраной и тебе ничто не грозит.

  -Родственники герцога, да?

  -Это не нашего ума дело!

  Мета перевела разговор на более безопасные темы.

  Лиз, вечером задув свечу, легла под одеяло и замерла от внезапной ужасной мысли.

  "Герцогине нужен мой малыш! У нее нет детей от герцога. Моего малыша она выдаст за своего.Я буду ей не нужна живой после этого!"

  Она поджала ноги и обхватила живот руками.

  "Не отдам! Ни за что! Господи, помоги мне!"

  Пришел не страх, пришла злоба. Отчаянная решимость защищать себя и малыша.

  "Надо бежать отсюда и чем быстрее, тем лучше!"

  Тусклый свет луны просачивался в окошко.

  Лиз ощутила в ладони холодок....

  К утру под подушкой лежала груда серебряных гульденов...

  Мета пришла вместе со служанкой, приносившей завтрак. Угрюмую, костлявую тетку звали Хеди. Она не была глухой, а вот язык ей отрезали давным-давно, по приказу герцога.

  Дождавшись когда Хеди выйдет, Лиз взяла Мету за руку.