Красные боги

Отряд первобытных людей, между тем, направлялся к пещерам. За предводителем прошли остальные охотники. Они немногим отличались от своего начальника: тот же тип лица, тот же костюм и лишь рост их был не так велик, а тела не так крепки и мускулисты. Восемь охотников несли носилки с убитым зверем. Подойдя совсем близко к пещерам, к подножию спусков от них, предводитель остановился и опять издал крик, подобный прежнему, но с несколько иными интонациями.

– О… о… ие… йап… оп!

Через пару-другую секунд откуда-то издали раздались приглушенные ответные крики:

– О… о… ап… ой!

А потом не прошло и минуты, как у входа всех пещер стали показываться люди. То были остававшиеся дома женщины, старики и дети, приветствующие возвратившихся с охоты мужчин.

– О… о… ие… йап! – кричали они.

– О… о… ие… йап! – отвечали охотники. Несколько детей сбежало с площадки вниз навстречу отцам.

Почти оцепенев от изумления, долго стояли европейцы на одном месте, наблюдая картину мирной жизни первобытных людей.

На площадках около каждой пещеры были разожжены костры. Готовилась пища, и запах жарящегося мяса, доносимый ветром до леса, раздражал аппетит голодных путешественников. Возле каждого костра сидела группа человек по пять-шесть. Насколько можно было судить с того расстояния, на котором находились Пьер и отец Равен, разговоров было мало и собеседники объяснялись больше жестами, чем речью. Но время от времени слышались все-таки звуки восклицаний и возгласов, а раз-другой послышался и взрыв хохота. На одной из площадок, самой близкой, была на кольях развешена для просушки шкура убитого зверя, а на соседней площадке на острие шеста водружена его голова.

– Пещерный медведь, – прошептал, всмотревшись, отец Равен. – Любимая добыча первобытного человека. Кости этого медведя были найдены при раскопках в Ориньяке и на Рейне.

Мало-помалу группы пещерных обитателей вокруг костров редели. Ушли все женщины, дети и старики, большинство мужчин; только у некоторых костров еще сидело несколько человек, по-видимому, занятых обтесыванием своего каменного оружия. Наконец, скрылись в пещеру и они. Костры потухли. Наступила полная темнота и ничем не нарушаемая тишина.

Через час после того, как скрылся последний пещерный обитатель, Люрсак сказал:

– Они, должно быть, уже спят. Пойдемте.

Решено было идти на юг, вдоль скалистых стен, пока не пройдут лес, спускающийся с горы вниз, или пока не увидят храм. Пустились в путь осторожно, стараясь не производить лишнего шума, который мог бы разбудить хозяев пещер. Пришлось пробираться сквозь густой колючий кустарник, о который очень скоро изорвалась одежда и исцарапались руки. Вечерняя роса и сырость низко лежащей долины усугубляли тяжесть положения.

Пьер шел впереди. Помня о громадном медведе, которого убили первобытные охотники, и опасаясь неприятной встречи с другим подобным зверем, он держал наготове свой револьвер. Скоро дорога стала немного легче. На пути встретилось несколько тропинок, узких и запущенных, но все-таки свидетельствующих о том, что если не люди, то, по крайней мере, звери ходили по этим местам. Посовещавшись, Люрсак и отец Равен выбрали одну из таких тропинок, убедившись, что она без грубых отклонений ведет более или менее на юг.

Отсыревшие лохмотья, в которые превратился костюм, прилипали к телу. Было холодно. Но, стиснув зубы, чтобы не дрожать и напрягая до крайности свою волю, Пьер терпеливо шел вперед, подогревая и подбадривая себя мыслями об освобождении Ванды. Однако холод и усталость брали свое. Пять часов безостановочной ходьбы подорвали силы путешественников, измученных потрясающими впечатлениями дня. Небо уже начало чуть-чуть светлеть. Пьер подумывал об отдыхе. Но в это время лес стал редеть и Пьер, собирая последние силы, призывая себя к терпению, решил добраться до опушки.

Лес закончился. Выйдя на опушку, отец Равен и Люрсак увидели перед собой не высокую отвесную скалу, являющуюся стеной громадной пропасти, а большую площадку – правда, довольно возвышенную, но не больше, чем до половины той стены, которую они оставили позади и продолжение которой смутно виднелось впереди. Площадка эта была правильной формы и вызывала представление об очень высоком искусственном фундаменте для какой-то грандиозной постройки.

Пройдя немного вбок и обогнув площадку со стороны, путешественники, действительно, увидели строения. На фоне светлеющего неба обозначились силуэты крыш неравной величины, а над ними возвышались острые силуэты четырех башен.

– Храм, – тихо сказал Пьер.

– Да, храм, – прошептал в ответ миссионер.

Пройдя немного дальше, отец Равен, указывая на кучу скалистых глыб, которая могла быть хорошим прикрытием, предложил:

– Отдохнем здесь.

Пьер согласился. Утомление было так велико, что, едва коснувшись голой земли, он моментально заснул. А священник еще долго сидел, напрягая слух и тщетно стараясь уловить хоть какой-нибудь звук из спящего храма.

Глава 19

Пьер проснулся с восходом солнца. Отца Равена не было рядом. Пьер окликнул:

– Равен!

– Я здесь. Идите ко мне.

Пьер подошел к миссионеру.