Красные дни. Роман-хроника в 2 книгах. Книга 2

Есть на Дону хутор Сетраков Мигулинской станицы; хутор большой. Когда-то он служил местом лагерных сборов для казаков, которые устраивались ежегодно при самодержавии. В этом хуторе восставшие казаки Казанской и Мигулинской станиц захватили красного коменданта и с ним тридцать красноармейцев и хотели их расстрелять. Казаки х. Сетракова вступились всем хутором и отстояли красноармейцев. Восставшие казаки удалились. В это время в хутор пришел Богучарский полк из эксвойск и, собрав под видом «на митинг» до 500 казаков, начал избиение. Пока сообщили спасенному ими коменданту и пока он прискакал с возгласом: «Стой! Стой! Что вы делаете?! Этот хутор наш, советский, они меня спасли и людей!» — и потребовал остановиться, то услышал в ответ: «Нам до этого дела нет, мы исполняем приказ». Из 500 безоружных и мирных казаков коменданту удалось спасти только 100, а 400 полегли...

Вот ответ на тему «Кто такие контрреволюционеры»...

В телеграмме к Вам, Владимир Ильич, я молил изменить политику, сделать революционную уступку, чтобы ослабить страдание народа и этим шагом привлечь народные массы на сторону Советской власти.

...Насильственно построенную коммуну ждет участь коммуны Парагвая. Но тогда зачем же такая жестокость и к казакам, и к русскому крестьянству, истребляющим друг друга по своей слепоте? Не пора ли закончить и с опытом коммунистического строительства, чтобы русскому народу не остаться при разбитом корыте? Мы видим, что прямолинейность почти погубила дело.

Мне остается ответить на одиннадцатую тему: что такое социализм и как должно жить человечество... Или, скорее, не ответить, а сказать, ЧТО я ответил на митинге 25 июля с. г. в селе Пособе Саранского уезда, чтобы Вы и партия не сказали, что я контрреволюционер, изменяю трудовому народу.

Я смотрю с точки зрения беспартийного. Социальная революция — это переход власти из рук одного класса в руки другого класса. До революции была в руках царя, помещика, генерала, капиталиста, в руках буржуазии, а теперь она перешла в руки рабочих, в руки крестьян. За это теперь идет борьба. Вместе с властью в руки трудящихся перешла земля, фабрики, заводы, железные дороги, капиталы и все средства производства, какие были в руках капитала орудием угнетения трудящихся масс. Вот этот-то переход всех средств производства к народу и называется их социализацией. Лично я борюсь пока за социализацию средств производства, то есть за закрепление этих средств производства за трудящимися массами, за рабочим и трудовым крестьянством. Лично я убежден, и в этом мое коренное расхождение с коммунистами, что пока мы не закрепим этих средств производства за собою, мы не можем приступать к строительству социальной жизни на новых началах. Это укрепление я называю фундаментом, на котором я должен быть построен социальный строй коммуны.

Фундамента мы еще не построили. Отсюда моя «контрреволюция», нами же по злому умыслу питаемая...

Борьба с контрреволюцией еще в полном разгаре, а уже бросились строить дом (коммуну). Постройка наша похожа на ту постройку, о которой Христос сказал, что подули : ветры, раздули песок, сваи-столбы упали, и дом рухнул. Он рухнул потому, что не было фундамента, а были лишь подведены столбы. Да, Владимир Ильич, трудно особенно теперь к отвечать народным массам, когда они разочарованы в плотниках-коммунистах, когда из соседнего леса высматривает голова дезертира и, насторожив уши, жадно прислушивается: «Не тут ли истина, не здесь ли кроется спасение земли и воли, на которую посягает Колчак — Деникин?» И, чувствуя этот напряженный слух, чувствуя на себе жадные взгляды толпы, продолжаешь: