Красные губы и зеленые глаза. Иногда они возвращаются… с того света…

Будучи человеком мнительным, она приписывала эти свои «неудачи» своим грехам. Участившиеся визиты к Жестянщику, к Валентину, который принял ее спустя полгода так, как она и не ожидала, совершенно выбили ее из колеи повседневной жизни. Теперь она просто разрывалась между Логиновым и Валентином, находя особое удовольствие в поисках душевного и физического тепла, которые давали ей эти два совершенно разных мужчины, в эту жестокую зимнюю стужу. Умом она понимала, что так жить нельзя, что рано или поздно, но снова наступит кризис, после которого последует разочарование и, прежде всего, в себе самой. Но тридцатиградусные морозы, из-за которых теперь пустовали школы и которые позволили учителям немного отдохнуть и набраться новых сил, сделали свое дело: Наталия расслабилась. Более того, она почти прекратила заниматься делом, вернее, делами, которые поначалу показались ей такими интересными. Даже имея на руках адрес Демидова Валерия Алексеевича (Сапрыкин постарался), мужа Кати Хрусталевой, так до сих пор и не разысканной в связи с преступлением в отношении своей сестры, она бездействовала. Но это огорчало лишь ее, поскольку Логинов только радовался этой ее пассивности, чувствуя лишь значимость своей работы, ведущейся в этом направлении (хотя тоже очень хило и безрезультатно), Валентин же, философ по натуре, был счастлив тем, что она большую часть дневного времени проводит у него. Он лишь только из-за того, чтобы подольше удержать ее при себе, взял недельный отпуск за свой счет.

Возможно, что так бы оно все и продолжалось, если бы Наталия случайно не оказалась в субботу на блошином рынке. Мужчина с испитым лицом продавал новенький полевой бинокль. За бесценок. За пятьдесят тысяч. И Наталия, не раздумывая, купила: «Пригодиться.» Затем, заехав по пути в строительную фирму «Дрофа», она показала бинокль секретарше, которая признала в нем тот самый, который она покупала для Малышева. Наталия в тот же день заехала с ним к Логинову.

— Послушай, Игорь, я вот специально положила его в пакет, может, на нем сохранились какие-нибудь отпечатки пальцев?

— А я-то думал, что ты угомонилась…

Но просьбу ее выполнил и уже утром следующего дня ему принесли результаты дактилоскопической экспертизы: действительно на бинокле обнаружили несколько отпечатков пальцев Малышева.

— Ну и что дальше? Про то, что у него был бинокль и что он ему понадобился для того, чтобы куда-то смотреть, мы и так знали, — рассуждал Логинов, — а дальше-то что?

— Не знаю, — развела руками Наталия и решила все-таки навестить артиста Варфоломеева. Если видение было, значит, в этом должен быть какой-то смысл. Кроме того, пора уже было встретиться и с Демидовым.

* * *

Как объяснить Варфоломееву ее интерес к нему, да так, чтобы у него после общения с ней осталось приятое впечатление? Задача не из легких, тем более, что как артист он Наталию не впечатлял. Красив, но не более того.

Ее попытались притормознуть у служебного входа в театр, но она, назвавшись пресс-секретарем вице-губернатора и, махнув в воздухе фальшивым журналистским удостоверением, проскользнула на лестницу, словно всю жизнь только это и делала.

Довольно быстро отыскав гримерную «героя-любовника», она постучалась. Но в ту же секунду дверь распахнулась и оттуда выбежала растрепанная девица в красном свитере и черной юбке. Лицо она увидела мельком и оно показалось ей знакомым. Облако кисловатых дешевых духов обдало ее, вызвав приступ тошноты. Очевидно, девица вспотела, а потому так пахла. Или же, это был запах грима, в сочетании с потом?

— Можно? — Наталия приоткрыла дверь и увидела Варфоломеева в длинном черном халате, распахнутом на груди. «Да, он безусловно красив, вот только что делали они здесь с этой девицей?»

— Конечно. Только учтите, у меня через полтора часа спектакль, а потому я буду вас слушать и одновременно гримироваться, вы не против? — и он улыбнулся, показывая прекрасные зубы.

— Знаете, когда я к вам ехала, я несколько иначе представляла себе нашу встречу. Мне казалось, что такой актер как вы, я имею в виду избалованный, капризный, будете вредничать и все такое… Хотите я честно скажу вам, зачем я здесь?

— Ну разумеется… Надеюсь, вы не забеременеть от меня хотите?

— А почему бы и нет? Та девушка, которая только вылетела отсюда пулей, приходила к вам именно для этого или я ошибаюсь? Предупреждаю сразу, что это шутка, а потому улыбнитесь… Мне так нравится, когда вы улыбаетесь…

— Неплохо для начала. Но признайтесь, это увертюра. Сейчас вы скажете, что собираетесь написать обо мне статью, и это будет ужасно. Тем самым вы все испортите…

— Нет, вы не угадали. Я не собираюсь писать о вас статью. Я пришла к вам, чтобы предупредить… Я не могу раскрываться полностью…

— И напрасно… — хохотнул он. «Какой симпатичный мужчина… Я понимаю и эту девицу и всех остальных, которые слетаются к нему как пчелы на мед…»

— Да нет, я не о том… Я не могу назвать вам источника моих сведений, но, похоже, вас хотят втянуть в неприятную историю, связанную либо с убийством, либо со скандалом, причем с трагическим концом.