Красные искры света

– Я выпил немного! И даже сам не понял, когда опьянел. А какого ты спала со мной? – спросил он, прищурившись. – Притащилась посредине ночи и рухнула на меня. Твое жалкое тельце едва не треснуло.

– Что ж ты меня не разбудил? – злобно поинтересовалась я.

– Как-никак ты в моем теле. Я решил, что мое тело должно спать с комфортом, – пояснил высокомерно Зарецкий. – Кстати, ты раздеться не могла? Или всегда спишь в одежде?

Я и правда осталась в футболке и джинсах. Даже носки снимать не стала.

– А ты в чем спал? – подозрительным взглядом окинула я Зарецкого, который сидел все в том же синем платье, которое я надевала вчера на свидание с Карлом. Стоило мне подумать о немце, как сердце мое сжалось. Бедный Карл! Опять у нас все сорвалось. Хотя, насколько я помню, его близость не доставила мне особого удовольствия.

– В этом и спал, – буркнул Яр. – Отвратная одежонка. И тут все жмет, – потянул он за лямку лифчика, которая выглядывала из-под него. – Наверное, циркуляция крови нарушена. Слушай, а в груди есть вены? – с искренним беспокойством спросил он. – А то вдруг там что-нибудь пережало?..

И он снова дернул за лямку.

– Прекрати, – предупредила его я, не без труда поднимаясь на ноги и поднимая с пола Зарецкого, рассудив, что не стоит ему там сидеть. А после, как могла, поправила ему волосы, убрав их за спину. Волосы слабо пахли сигаретами – видимо, вчера вобрали в себя дым в той квартире.

Однако вместо привычного отвращения я почувствовала странное желание закурить. Этот малолетний дурень еще и курит, что ли?

– Сними с меня эту хрень! – потребовал Ярослав и опять потянул себя за злосчастную лямку. – Немедленно!

– Сниму, – пообещала ему я, убирая его руку подальше, дабы он ничего мне не порвал. Я ненавидела, когда кто-то портил мои вещи. А у Зарецкого было что-то вроде мании разрушения. – Стой спокойно, детка.

– Э-э-э, – только и смог сказать Дан за нашими спинами, который незаметно вошел в гостиную, служившую мне спальней. Я испугалась, но ничем не выдала себя.

– Привет, – тепло улыбнулась ему я и незаметно ткнула в спину Зарецкого, чтобы и он поздоровался.

– Здорово, чувак, – отозвался тот нервно и зачем-то помахал рукой. – А ты откуда здесь?

– Еще не протрезвела? – грозно осведомился Дан. – На работу-то собираешься?

Я взвыла про себя. Точно! Работа! Мне нужно было приехать в редакцию!

– На какую? – в это время ляпнул Зарецкий, в который раз демонстрируя свою непревзойденную глупость. – А, я же училка. То есть, – немедленно поправился он, – препод. Надо собираться в универ. Сколько время?

– Без пятнадцати девять, – отчеканил Дан, развернулся и ушел, бросив, что, так и быть, кофе он нам сварит.

– Блин, я в универ опоздал! – выдохнул Зарецкий и тотчас сам себя успокоил: – Хотя какая теперь разница. Я ведь больше не я. Слушай, сходи в универ, а? На первые две пары плевать, а на третьей, на конституционном праве, отмечают. Если пропусков нет, то можно полуавтомат получить. Блин, как голова болит, – прижал он к виску кончики пальцев.

– А ты за меня что, на работу пойдешь? – волком глянула я на этого болвана.

– Пойду, – с вызовом заявил он.

– Нет, – тотчас воспротивилась я, прикинув, как Зарецкий опозорит меня. – Ты сейчас позвонишь главредактору и скажешь, что я заболела. И будешь сидеть дома до тех пор, пока мы не поменяемся. Понял?

– Не понял, – ощетинился Зарецкий. – Какого ты командуешь?

– Просто я умнее тебя, – пояснила я ему с раздражением. В теле Яра я становилась куда более эмоциональной. – Прими это и слушайся. Сейчас позвонишь, мы позавтракаем и поедем к этой проклятой ведьме, – стала перечислять я.

– Сначала ты сходишь на конституционное право, – уперся Зарецкий. – Я хочу полувтомат. Там препод – жесть.

– Да как тебя могут сейчас волновать такие вещи? – не понимала я, всею душой стремясь к Джульетте, которая точно знала, в чем секрет наших перемещений.

– Очень просто. Я, знаешь ли, уверен, что мы вернемся обратно, – объявил Зарецкий.

Я не стала спорить с ним – не видела в этом смысла. Села на диван, привычно сведя колени вместе, что вызвало у Ярослава неоднозначную реакцию.

– Не делай так на людях, – попросил он меня со смешком. – Люди сделают неправильные выводы.

– Вчера ты что-то о подобном не заботился, – отозвалась я, вспомнив, как этот идиот широко расставлял ноги, сидя на диване. Оставалось надеяться, что Шейк ничего не видел.

– Я вообще смутно помню, что было вчера, – признался Зарецкий.

– Еще бы! – с сарказмом воскликнула я. – Ты же напился! Ты не имел права напиваться в моем теле.

– Я не знал, что делать, – развел он руками в стороны.

– Расскажи, что было, – потребовала я.

Лицо Ярослава перекосилось от болезненных воспоминаний.

– Я люблю женщин, – сказал он зачем-то. И насупился.

– И что? – не поняла я.

– И то.

– Подожди, – вдруг разобрал меня смех. – Ты хочешь сказать, что…

– Что твой урод поцеловал меня, то есть тебя, – с отвращением отозвался Зарецкий. Кажется, эти воспоминания были для него болезненными.