Красные искры света

– Случайно, нет, – покачала я головой. Прагматичный до мозга костей дядя Тим не верил ни во что, кроме самого себя. По крайней мере, мне так казалось. И он, и отец были людьми, которые на первое место ставили логику.

– Тогда почему твой браслет не снимается так же, как и кольца? – спросил Ярослав.

– Что? – ошеломленно спросила я и вдруг поняла, что за все это время ни разу, ни единого разу не пыталась снять подарок дяди с запястья! Как же это может быть?..

– Спроси у своего дяди, что это за браслет, – посоветовал Ярослав, вертя украшение. – Это все очень подозрительно. Кстати, вчера ночью он был горячим. И сиял так же, как кольца. И не снимается. Украшения должны сниматься!

Я в нерешительности взяла телефон и задумалась. Вполне возможно, что браслет тоже был со своим секретом, однако еще более возможным было то, что на фоне магии мы с Зарецким стали сходить с ума. Представляю лицо дяди Тима, когда я заявлюсь к нему и спрошу: «А ты случайно подарил мне не магический браслет, милый дядюшка?»

Тут в голове у меня что-то щелкнуло, и я вспомнила, что Карл знаком с Тимофеем. И с Ириной – я видела их вместе! К тому же Карл был с нами в ту ночь, когда мы поменялись телами. По словам Ярослава, ночью он пошел в лес, чтобы провести какой-то ритуал.

По коже рук пробежали мурашки. Возможно, за всем этим действительно стоит Карл? Нет, быть этого не может.

Нужно встретиться с дядей Тимом, раз не получается увидеться с Джульеттой. И с Ириной. Нам нужно делать хотя бы что-то, иначе мы навсегда застрянем в телах друг друга.

И я спешно вручила телефон Зарецкому.

– Сейчас ты позвонишь Юрке. И попросишь его достать номер телефона дяди Тима. Дядю ты видел на вручении премий «Вериора верис» позапрошлой зимой, – вспомнилось мне.

– А, тот старпер… Помню его, помню. А кто такой Юрка? Внеочередной дружок? – осведомился Ярослав.

– Двоюродный брат, – поморщилась я.

– Странно, что ты не знаешь номер телефона своего родного дяди.

– Я и номер телефона отца не знаю, – усмехнулась я.

– А матери? – удивленно спросила парень.

– У меня есть только мачеха, – жестко сказала я, видя, как в глазах Ярослава меняется выражение, только я не разгадала его. – И номер ее телефона мне без надобности.

– Это та крыса с дороги, – вдруг вспомнилось ему, как позапрошлой зимой мы повстречали Риту на загородной трассе. Ярослав не дал ей ударить меня, перехватив ее руку. – Она больше не приставала к тебе?

Зарецкий хмурился. А я лишь улыбнулась, почувствовав, что на сердце почему-то становится теплее.

– Мы больше не виделись.

И поспешила изменить тему разговора.

– Так, я звоню брату. Не ляпни ничего лишнего. Понял?

Зарецкий кивнул.

Несколько длинных гудков, и трубку подняли.

– Слушаю, – на английском сказал Юрка сонным голосом. Он все еще жил в Лос-Анджелесе. И, подозреваю, все так же ловко дурил свою мать, развлекаясь и соря деньгами направо и налево.

– Привет, Юра, – сказал подозрительно тонким голоском Яр, явно волнуясь.

– Привет, Настенка, – зевнул брат. – Я тебе, конечно, рад, но я сплю. Давай я тебе перезвоню через пару часиков?

– Это срочно, – пискнул Ярослав.

– Что такое? – насторожился Юрка.

– Скажи номер дяди Тимофея, – попросил Зарецкий.

Брат явно изумился.

– Ну и просьба! Зачем?

– Соскучилась, – брякнул Яр. Я покрутила пальцем у виска. Слава богу, двоюродный брат принял это за шутку и рассмеялся.

– У меня нет его телефона. Надо спрашивать у маман. Тебе прям срочно-срочно надо? – с надеждой, что я откажусь, спросил Юрка.

– Очень, – с придыханием подтвердил Зарецкий.

– Тогда подожди, сейчас у матери узнаю и перезвоню.

На этом недовольный тем, что его разбудили, Юрка бросил трубку.

– Какой-то брат у тебя невежливый, – заявил Яр.

– Поверь, по сравнению с остальными он просто ангел. Единственный, кто общается со мной, – хмыкнула я. Хоть мы и не виделись с того славного момента, как я закончила школу, но изредка перезванивались.

– В смысле – единственный? – изумился Ярослав. – А остальные?

– А для остальных я мертва, – улыбнулась я через силу. Мне были неприятны воспоминания. Они казались выцветшими, черно-белыми, но все еще имели свою силу. Семья Реутовых не хотела отпускать меня.

Зарецкий нахмурился.

– Вы поссорились?

– Нет. Просто в их семье я всегда была нежеланным ребенком. Думаю, все вздохнули спокойно, когда я ушла, – ответила я. Голос был спокойным, а вот на душе стало неприятно. Почему-то вспомнилась мама Ярослава – с теплым взглядом и добрыми руками, и внезапно стало беспричинно грустно. Две женщины с одинаковым именем – и совершенно разные. Хотя… К Яне и Олесе Рита относилась с любовью. Ненавидела она лишь меня. Как и полагается злой мачехе.

– Куда ты ушла? Как? Что делала? – засыпал меня вопросами Ярослав.

– Собрала вещи, взяла документы и уехала. Продала кое-какие драгоценности, которые у меня были. Хотела поступить на журфак в Питере, но провалилась. Зато поступила здесь. Мне дали общежитие, я получала стипендию.