Красные камни Белого

– Понял! – рявкнул в ответ Грозный и покосился на понурившуюся Привереду. – Похоже, прилетели.

– Похоже, да, – безразлично согласилась девушка.

Грозный грустно усмехнулся, перевел взгляд на зачехленную бамбаду и патронташ, вздохнул, а после следующего приказа – «Стоп машина!» – заглушил кузель и направился к выходу, прикоснувшись на прощание к верной бамбаде. Прикоснувшись, но не взяв с собой. Люди с импакто наверняка начнут разговор с позиции силы, назовут экипаж «Дедушки» пленниками, и отдавать им оружие Грозный не собирался. Это противоречило его правилам.

К удивлению путешественников, крейсер отконвоировал «Дедушку» не к поселению, а в небольшую, густо поросшую лесом долину, посреди которой располагалась обширная поляна. На первый взгляд – девственно-чистая местность, однако, приглядевшись, путешественники заметили скрытые среди деревьев шалаши, бледные столбики дыма, сидящих у костров людей и поняли, что долина служила спорки временным лагерем. И приземление, соответственно, прошло в походных условиях: Тыква и Рыжий сбросили тросы, а находящиеся на земле люди привязали их к деревьям. Сразу после этого с импакто распорядились опустить «корзину грешника», и на борт «Дедушки» поднялась абордажная команда: десяток спорки, облаченных в стандартную цепарскую одежду и вооруженных пистолетами галанитского производства. Держались они достаточно вежливо, но жестко. Рядовые растеклись по узким коридорам «Дедушки», а командир прошел на мостик и, не забыв поздороваться, осведомился, сколько человек находится на борту. Лео Мон ответил, что весь экипаж собрался на мостике, и услышал короткое: «Если найдем кого-нибудь еще – расстреляем». Вопросы: «Кто вы?», «Почему нас задержали?», «Где мы находимся?», спорки проигнорировал. Объявил о задержании экипажа, посоветовал вести себя скромнее и предложил пройти к корзине.

На земле обхождение не изменилось. Руки не вязали, в спины не толкали, женщинам помогли выбраться из корзины. Но встречающий спорки предупредил сразу: «У нас очень плохое настроение. Если побежите – будем стрелять на поражение». Коротко и ясно.

Затем пленников отвели в палатку, предложили сдать имеющееся при себе оружие: «Включая маникюрные ножницы. Если обнаружим потом – расстреляем», и оставили. Рыжий попытался затеять бессмысленный разговор, но поддерживать его никто не стал. Девушки испуганно жались к Грозному, Мон мрачно уселся за стол и обхватил голову руками, Тыква же, насвистывая, блуждал по кругу, внимательно изучая скудную обстановку.

А еще через пять минут спорки пригласили Грозного «на беседу».

В белую палатку, разбитую в самом центре лагеря.

Сшитая из плотного, но тонкого кладарского шелка, она была ярким пятном, хорошо заметным и с неба, и с земли, а потому спорки пришлось постараться и соорудить над палаткой дополнительные навесы из веток. И этот факт говорил о том, что внутри Грозного ожидал главный, возможно, самый главный на Ахадире человек.

Женщина.

Пожилая, но не старая. Лет пятидесяти на вид, а значит, стоящая на пороге смерти – дольше спорки не жили. Высокая женщина, облаченная в белый, перехваченный золотым поясом плащ с капюшоном. Ее небольшое лицо было круглым, с маленьким, почти незаметным подбородком, скулы – широкими, а нос приплюснутым. Кожа, как и у большинства спорки, не была здоровой: шею и щеки покрывали маленькие красные язвы, а голову – большое серое пятно. Волос у женщины было мало – по пряди за каждым ухом, – и две тонкие косички едва доставали незнакомке до плеч. Из украшений лишь медальон на груди – оправленный в золото камень красного цвета. Весьма простой медальон, однако гордый взгляд женщины не оставлял сомнений в том, что она привыкла повелевать.

У дальней стены палатки стояли стол и два кресла. На столе Грозный заметил раскрытый блокнот, а возле ножки – зачехленную бамбаду и патронташ.

– Мы незнакомы, – холодно произнесла спорки. – Пожалуйста, назовите себя.

– Ты уверена? – чуть растягивая слова, спросил мужчина.

– Что?

– Ты уверена, что мы незнакомы? – Грозный без спроса прошел в глубь палатки, расположился в кресле и зевнул, едва прикрыв рот двумя пальцами. – Ты владеешь собой хорошо, но не идеально. Ты знаешь, кто я. И потому пригласила первым.

Женщина прищурилась, помолчала, то ли пытаясь сдержать гнев, то ли обдумывая новый план разговора, после чего тоже уселась в кресло и натянуто улыбнулась:

– Добрый день, мессер Помпилио.

Грозный кивнул:

– Теперь назови себя.

Фраза прозвучала мягко, но в то же время – приказом. Очень странно для человека, считающегося пленником, однако спорки приняла игру:

– Называйте меня Старшей Сестрой, мессер. Другого имени у меня нет.

– Пусть так. – Помпилио облокотился на стол и подпер рукой подбородок. – Увидев меня, ты удивилась.

– Вас считают погибшим.

– Уже?

– Что значит «уже»?

– С момента катастрофы прошло всего пять дней.