Красные камзолы II

— А штыком что, быстрее шпаги колоть сумеешь? Ага, молчишь! Вот то-то же! — Ефим аж раскраснелся.

Фомин удовлетворенно кивнул, выбил трубку об столешницу, встал, отряхнул пепел с камзола и сказал:

— Ну вот и хорошо. Вот и поговорили.

Ефим досадливо крякнул и махнул рукой. Фомин невозмутимо продолжил:

— И еще два совета вдогон. Первый: после всякого боя беседуй с людьми. Вот как мы сейчас с тобой беседуем. Учи людей и учись сам. И второе. Напомни завтра, покажу свейский хват, крестом. Это когда шпагу с мушкетом крест-накрест берешь и так идешь в рукопашную. Правда, у свеев мушкеты полегче да помельче были, с нашими так тяжело делать, но ты все равно попробуй. Для боя в лесу вполне сойдет.

Фомин налил из сбитенника горячего чаю, поставил пиалу передо мной. Передвинул по столу светильник, чтобы разглядеть в вечерних сумерках мое лицо и сказал:

— Прекрати уже думать как единоличник, капрал. У тебя люди, и они тебе верят. Не погуби их.

* * *

Марш на Либаву выдался для нас достаточно легким. Погода была — самое то для похода. Не холодно, можно идти без кафтана, но в то же время и не летняя жара. Легкая облачность временами закрывает прибалтийское небо, иногда разражаясь легкой моросью, но всей этой мороси — так, слегка пыль прибить. Дорога не раскисает, телеги и повозки спокойно катятся дальше.

Обоз идет без всяких нареканий. Видимо, зимовка во Пскове и весеннее стояние в Якобштадте нестроевые провели с пользой. Весь подвижный состав в порядке. Каждый вечер, когда полк останавливается на ночлег — обозные прибывают в полном составе. Посылать на выручку отставшим конную команду вместе с полковым инженером необходимости не возникало.

Мы идем в составе второй бригады под командованием генерала фон Мантейфеля. Красиво звучит! Бригада! Под командованием! Ага. По идее, в Отдельный Осадный Корпус отправили чертову уйму войск. Бригада генерала Салтыкова — четыре пехотных полка. Бригада генерала Трейдена — четыре пехотных полка, гусарский полк и казачий донской. Бригада нашего генерала фон Мантейфеля — три полка. И вся эта мощь идет на соединение к четырем полкам, что уже должны прибыть в Либаву на кораблях из Ревеля. Плюс к этому — артиллеристы, инженеры и много кто еще.

По идее, такая мощная армейская группировка должна забить всю дорогу, как это было прошлой осенью. Должно быть полным-полно людей в красном в каждой деревне и корчме, на каждой встречной лужайке должны быть лагеря и стоянки, а в разбитой в грязь кочковатой дороге должны торчать намертво завязшие в грязи сломанные армейские повозки.

Но нет. Идем спокойным прогулочным шагом, никому не мешаем, никто не мешает нам. Без всякого напряжения сил делаем по двадцать с лишним верст в день. На небольших речушках и ручейках, которые пересекает дорога на Либаву инженеры из команды полковника Демолина уже оборудовали мостки и гати. По сравнению с февральским и апрельским маршем — легкая прогулка.

Генеральских свит не видно — они давно уже укатили на каретах в Либаву и дожидаются нас там.

Где же армия? Где все эти одиннадцать полков? На дороге в полном порядке, соблюдая между собой дистанцию в один дневной переход идут только три полка — наш Кексгольмский, бригады Салтыкова Вологодский полк и бригады Трейдена Пермский полк. Те самые полки, с которыми мы стояли в начале весны в Якобштадте и которые так же как и мы зимовали в России. Про другие полки никто из местных жителей даже и не слышал.

Через неполных две недели мы прибыли к Либаве. Встретивший нас на дороге полковой квартирмейстер секунд-майор Стродс сразу направил полк в маленький городок Грубин, в полутора километрах от Либавы, где будет располагаться лагерь Отдельного Осадного корпуса. Там кроме нас пока обитают только несколько сотен казаков. Так что можно занимать под квартиры любые приглянувшиеся постройки. Кто первый встал — того и тапки, хе-хе.

Десятую роту, как наименее боевую, уже на следующий день отправили в Либаву, в распоряжение портовой команды, помогать на погрузке и разгрузке галер. А у нас выдалось свободное время. Теперь, пока не соберется весь осадный корпус — мы, считай, как на курорте. Всего-то забот — экзерции, оборудование и украшение ротных улиц да подразнить кого-нибудь.

В последний день мая в Либаву прибыл на корабле генерал Фермор и сразу же пожелал устроить смотр.

Первого июня к обеду войска выстроились на большом лугу перед въездом в Грубин. Кексгольмский, Вологодский и Пермский полки в полном составе, казаки и то, что у нас в лагере ехидно называли тряпичной ярмаркой: знаменосцы остальных полков корпуса. По десять-пятнадцать человек от полка занимали место на поляне, отведенное под их полк. Знамена развернуты, кто-то из обер-офицеров присутствует. То есть формально полк прибыл. А фактически…

Генерал Фермор со свитой притормозили коней у белого знамени первой роты нашего полка и посмотрели вдоль строя.

— Сombien d’entre eux? — обратился Фермор на французском к гарцующему рядом генералу фон Мантейфелю.

— Че говорят? — шепотом спросил меня Ефим.

— Спрашивает, сколько всего нас тут.