Красные листья

— Что значит «чем-то еще»? — начал шуметь Спенсер. — Ничего больше не надо было делать.

— Трейси, — тихо сказал Уилл, — из-за чего ты так идешь вразнос? Это даже хорошо, что они не приехали. Дело об убийстве будет твоим до понедельника.

Спенсер успокоился. Это было правдой. Действительно, не так уж все плохо складывается.

— Нашим делом, Уилл, нашим.

— Твоим, дружок. Я тут кое-что пообещал жене на выходные.

Спенсер задумался и поделился сомнениями:

— Это очень плохо, Уилл. Ты должен посмотреть, что я нашел.

— В ее комнате?

— О нет. Знаешь, в ее комнате все было голо. — Спенсер сделал паузу. — Но в банковском сейфе кое-что нашлось.

Уилл затаил дыхание. Обычно он никогда не приходил в восторг по поводу всяких там улик и прочих вещественных доказательств, но заявление о разводе и завещание Кристины его восхитили.

— Но причина смерти еще не определена, не так ли? — произнес осторожный, как всегда, Уилл после некоторой паузы. — Возможен и такой вариант, что она потеряла сознание и замерзла. — Они говорили вполголоса. Дверь в комнату для допросов была открыта, были видны спины Конни и Джима.

— Это не исключено. Но я говорю тебе: мой инстинкт мне подсказывает, она не упала, раскинув руки, на спину в снег и не умерла с закрытыми глазами по воле провидения.

— О'Мэлли, твой инстинкт может иногда тебя и подвести. Помнишь Хэммондов?

Спенсер помнил. Когда он и Уилл были еще патрульными полицейскими, то частенько наведывались в дом к тихому, слабому, маленькому мистеру Хэммонду, потому что миссис Хэммонд звонила диспетчеру и кричала в трубку, что ее убивают. Каждую субботу они подъезжали к дому Хэммондов, им открывала жена, вся в синяках, правда, и он тоже выглядел избитым. Она вопила, чтобы они арестовали его, отвезли в тюрьму, чтобы завели на него уголовное дело и так далее. Муж никогда не произносил ни слова, ни в чем жену не обвинял, никак не объяснял, почему он ее избивает. Он вообще был молчаливый.

В одну из суббот Спенсер и Уилл подъехали к их дому немного раньше того времени, когда она обычно звонила, и, заглянув в окно, оказались свидетелями необычного зрелища. Обезумевшая миссис Хэммонд — причем, вне всяких сомнений, пьяная — со страшной силой колотила мистера Хэммонда алюминиевой сковородой, а он, не издавая ни звука, прикрывался руками. Наработавшись всласть, миссис Хэммонд треснула несколько раз себя по лицу той же сковородой и заковыляла к телефону. Они немедленно позвонили в дверь. Сковорода еще была у нее в руках. Она была удивлена, что они приехали так быстро, и все не могла взять в толк, почему ее арестовывают.

Дело в том, что Спенсер до самого конца не сомневался, что это мистер Хэммонд имеет дурную привычку избивать свою жену, и даже строил по этому поводу различные предположения.

— Хорошо, хорошо, — произнес Спенсер. — Хаммонда с точки зрения моей интуиции оказались исключением. Но кто мог предположить такое?

— Никто. Вот это я и говорю, О'Мэлли, что нужно всегда держать свое сознание открытым, исключив всякую предвзятость. Мы смотрим на вещи, и они нам кажутся сейчас такими, но мы не знаем кое-какого дерьма, которое, несомненно, имеет место, а узнав, вполне можем изменить мнение на противоположное. Что же касается этих ребят вон там, так они не кажутся мне такими уж полностью чистенькими.

— Ты заговорил так только после того, как увидел вот это. — Спенсер показал на конверт из манильской бумаги.

— Пошли скорее, — сказал Уилл. — Не могу больше ждать.

Теперь все пятеро сидели в комнате для допросов. Конни расположилась между Альбертом и Джимом, их стулья были тесно сдвинуты. Напротив, через стол, застыли два детектива. В этой голой комнате не на что было больше смотреть, кроме как друг на друга.

Спенсер задал первый вопрос:

— У меня такое впечатление, ребята, что во время нашей вчерашней беседы вы все же кое-что упустили. Есть у кого-нибудь что добавить?

Но из этих троих ничего больше вытащить было нельзя. Они сидели — Альберт безразлично, Джим угрюмо-замкнуто, Конни настороженно, — не проронив ни слова.

Спенсер передал им для ознакомления документы о разводе, а затем и завещание и наблюдал за их реакцией. Заерзают ли они на своих стульях, или останутся спокойными, или еще что-нибудь?

— Кристина была замужем? — выдохнула Конни.

— У Кристины было девять миллионов! — воскликнул Альберт.

— Я всегда думал, что фамилия Ким, которую она носит, очень странная, — сказал Джим. — А как была ее настоящая фамилия?

— Синклер, — сказал Спенсер. — Кристина Морган Синклер.

— Мы жили в одной комнате два года, — сказала Конни, — и она никогда не говорила мне, что замужем. Джим, ты знал, что он была замужем?

Он покачал головой. Альберт тоже.

— Девять миллионов долларов, — сказал Джим.

— Девять миллионов долларов, — эхом отозвался Альберт.

— Откуда у нее такие деньги? — спросила Конни. — Она же всегда была на мели.