Красные маки

Помощник Джека старательно смазывал затвор карабина, а бородач только притворялся, что занят чисткой оружия. Он наблюдал за мной, но актером был никудышным – я все видел. Мне хотелось спросить Джека, что же случилось с Беном, ведь Чарли не одна сюда заявилась. Видимо, заметив, что я нахмурился, Джек сказал:

– Ваша дочь жаловалась, что с ней плохо обращались?

– Нет.

– Вот видите. У меня самого дочь, примерно ровесница вашей. Я нормальный человек. Дэнни.

– Само собой.

– Но ведь вы так не считаете?

– Ничего подобного.

– Не сметь со мной пререкаться! – заорал он так, что у меня волосы зашевелились. – Если я говорю, что вы так не считаете, значит, не считаете! Точка. Знаете, как меня называют в ваших газетах? Опиумный генерал. Неплохо звучит, а? Поглядели бы они, как я живу! – Он сказал что-то по-тайски, и боевики засмеялись. – Поглядели бы на мой долбаный «мерседес-бенц». Ведь если я генерал, у меня должен быть долбаный «мерседес-бенц». Вам такой на глаза не попадался?

– Нет.

– И не попадется. А у вас какая машина, Дэнни?

– У меня «воксхол кавалье». Старенький, но на ходу. Сиденье бы перетянуть.

Он кивнул и прищурился. Его гнев вроде бы прошел, на лице появилась улыбка.

– У меня вообще-то три машины в Фанге, в гараже. – Он засмеялся и повторил по-тайски. Боевики тоже засмеялись, и один из них показал мне три пальца. – Я просто узкоглазый крестьянин, у которого есть три «мерседеса».

Внезапно он оборвал смех. Эти перепады его настроения производили на меня жуткое впечатление.

– А вы хороший отец, Дэнни?

– Стараюсь.

– Я тоже стараюсь. Очень стараюсь заботиться о детях. Моя дочка сейчас в школе в Чиангмае. В самой лучшей, конечно. Потом собираюсь послать ее учиться в Англию, в Оксфорд. Что скажете? Я пока в монастырской школе учился, сам очень хотел в университет поступить.

– Нет, – твердо сказал я. – В Оксфорд я вам не советую.

Он насторожился. Оба помощника что-то почувствовали и забеспокоились. Джек посмотрел на меня:

– Не советуете? А почему?

Я помолчал, прежде чем пуститься в объяснения. Я ведь мог его просветить от и до про Оксфорд, все по полочкам разложить. Теперь Джек слушал меня с явным интересом. Бородач не понимал, о чем я толкую, и все время, пока я говорил, поглядывал на Джека, изучал его лицо, в то время как другой с мрачным видом чистил свою пушку. В костре вспыхнул уголек.

Я рассказал Джеку, какие у нас с Чарли были отношения до ее поступления в Оксфорд. Рассказал, какой она была милой и любящей девочкой. Я предупредил его насчет таблеток, наколок, колечек, что теперь стало модно вставлять и в пупок, и в нос. Предупредил насчет полной распущенности и страшного разгильдяйства. И сказал, что в Оксфорде это дело обычное, преподаватели даже внимания не обращают. Красок я не жалел.

– Говорю как отец, – убеждал я его. – Я ведь по джунглям прошел, чтобы вернуть свою девочку.

Он был одновременно и раздражен, и сбит с толку. Он погладил себя по подбородку:

– Похоже, многое в Англии изменилось с тех пор, как я там был.

– Похоже.

Я рассказал ему про Томаса Де Квинси, про то, что Оксфорд и в прошлом веке был местом проклятым. Сколько молодых людей прошло через него, превращаясь в бездельников и негодяев? К концу моего рассказа вполне можно было прийти к выводу, что год в Оксфорде будет почище любой каторги и не всякий заключенный способен выдержать такое испытание.

Джек вытащил бутылку виски, налил понемногу в две плошки и передал одну мне. Боевикам, как я заметил, ничего не перепало. Он присел рядом, но прежде чем выпить, пристально посмотрел мне в глаза:

– А вы мне голову не дурите? Я глядел на него не мигая.

– Чарли закончила Оксфорд. Посмотрите, что с ней теперь. Она сидит на наркотиках и не в силах переступить порог хижины. И ведь только шаг сделала из храма науки.

Он кивнул:

– А как насчет Кембриджа?

Ну, про Кембридж мне тоже было что рассказать. Я ему поведал, каких педофилов готовят в этом университете, а Джек заслушался и даже свою плошку из рук выронил.

– Не верите, можете расспросить британского консула в Чиангмае.

– Ну, вы докатились! – воскликнул он. – «Британия – владычица морей»! Просто дальше некуда!

– Точно, – согласился я. Он налил нам еще виски:

– Так куда же я могу послать свою дочь, чтобы она получила достойное образование?

Вопрос поставил меня в тупик. Единственное место, которое я более-менее знал, был Оксфорд, потому что там училась Чарли, еще Дарем, но я прежде и не задумывался над тем, как этот университет повлиял на Фила. В частности, на «нравственный выбор». Я стал припоминать подходящее учебное заведение и вспомнил, что у одного слесаря, с которым мы вместе работали по контракту на выезде, сын учился в Ноттингеме. Не зная толком, что бы такое присоветовать Джеку, я предположил, что это, наверное, неплохое место.

– Ноттингем, говорите?

– Ну, в отличие от Оксфорда или Кембриджа, там детей, насколько мне известно, не растлевают и на иглу не подсаживают.

– Черт! – сказал Джек. Он отхлебнул виски. – Ноттингем, Ноттингем. Послушайте, а Робин Гуд случаем не оттуда? Ведь это я – таиландский Робин Гуд!

– Так, значит, в Таиланде?