Красные нити

— Привыкай к издержкам профессии, — едва слышно проговорил Николай, недобро смотря вслед фургону. Эфэсбэшник был немного побледневший.

— Что теперь?

— Машину забрать надо. Потом будем думать, что делать, — сказал Денисов. Затем он взял с земли свой телефон и включил его. — Странно… нас никто не искал. Даже Чижов не звонил. Может, занят был…

Я тоже поднял свой телефон. Включил, ни одного пропущенного. Эфэсбэшник убрал мобильник в карман и спросил:

— Ты помнишь Кочеткова в интернате?

Я покопался в памяти. И вспомнил еще кое-что помимо тех снов о Гарике. Этот гад был моим персональным кошмаром. Со своими дружками он всегда находил способ обидеть. Игрушки отбирали, мой любимый футбольный мяч прокололи, а потом на смех поднимали, крича «пипирка»! Все потому, что у меня не проявилась сверхспособность, как у других. Был я белой вороной, а в таком возрасте это недопустимо. «Пустышка» — так они меня называли. Когда загоняли меня в угол, плевали, как дикари, каждый раз попадали и улюлюкали одобрительно. А если пытался сбежать, получал подзатыльники и поджопники — до синяков.

Запомнилось, как персонал интерната ходил вокруг Гарика с каким-то прибором размером с кирпич. Подносили к нему, и тот начинал скворчать. Сотрудники делали пометки в своих документах, переглядывались.

— Кажется, это был счетчик Гейгера, — пробормотал я, словно заново проживая тот ужас. — Им мерили радиацию в теле Кочеткова.

— Ты уверен? — спросил Николай, стерев каплю с брови.

— Прибор трещал. Какие еще могут быть варианты?

Денисов вдруг стал серьезней некуда:

— Хорошо. У меня есть на Кочеткова досье.

— И ты молчал?

— Молчал не без причин. Сначала ты должен был вспомнить Кочеткова. Сейчас ты готов. Помнишь, я тебе говорил про спецзадание?

— Помню. В Геленджике говорил.

— Да. Для него настало время. Задание связано с Кочетковым. И тебе предстоит его успешно выполнить, вопрос национальной безопасности, — ни много ни мало заявил Денисов.

— Что я должен делать?

— Позже объясню, — загадочно ответил Николай и направился в город.

Глава 5

Вечером в аэропорту я встретил Эмму. На вид ей едва восемнадцать. Хрупкая, с серыми глазами, с чуть припухшими губами, с аккуратным светлым каре. Лицо ее безупречно, как у древнегреческой статуи, и от этого хотелось любоваться им. В ее чертах таилась тень невинности, чистоты и скромности. Мне казалось, что я столкнулся с инопланетянкой. Эмма была явно не с нашей планеты, здесь таких красивых, как она, нет. Положив ее сумку в багажник, я повез ее в отель. Капли дождя бились в окно, дворники скрипели, радио играло тихо, и мы молчали. Это молчание висело в воздухе, создавая неловкость, которую я не переносил. Поэтому я и решил прервать его:

— Как долетела?

— Хорошо, — едва слышно ответила она.

— А у нас тут дождь. И холодина. Мы тут вдвоем, я и Николай. Он самый настоящий офицер ФСБ. Кстати, знаешь, чем в Усинске зима отличается от лета?

— Чем? — скромно поинтересовалась Эмма.

— Зимой куртки застегнуты, а летом расстегнуты, — усмехнулся я.

Она кивнула, не удостоив меня даже слабой улыбки, а я-то ждал другой реакции. Хотя бы смешка. Я закусил губу, чувствуя, как глупо началось это знакомство. Идиот, тупица! Лучше бы вообще молчал. Эмма приоткрыла окно. Я скользнул по ней взглядом: черная кофта, цепочка с кулоном на шее, узкая юбка чуть ниже колен, черные туфли и колготки. Лицо бледное, губы подкрашены бледно-красной помадой, глаза голубые, как льды Антарктики. Веки чуть припухшие.

Я ответ взгляд на дорогу, помолчал немного, но все же решил продолжить разговор:

— Профессор сказал, ты физик? — спросил я.

— Да. Окончила физмат МГУ.

— Круто! Тогда ты нам точно поможешь! Писарский говорил, зачем тебя сюда отправил?

— В общих чертах. Дома больше не исчезали?

— Нет, вроде. Как думаешь, что с тем домом случилось?

— Пока ничего не могу сказать. Но исчезнувший дом — плохой признак. Раньше таких случаев не было.

— Раньше? Что ты имеешь в виду?

— Наша планеты больна.

— Чем?

— Потом объясню, — ответила Эмма и погрузилась в загадочное молчание, а затем сменила тему:

— А что за история с именем?

— Есть девушка, пару недель назад пересекались. Недавно обнаружил, что ее имя совсем другое. Для меня она всегда была Софией, а теперь она Катя. Поднял документы, ну там ЗАГС, налоговая, пенсионный — везде числится Катей. И она точно не меняла имя, проверял.

Эмма слушала внимательно, не перебивая. Ее глаза, словно осколки ледников, смотрели прямо сквозь меня, и, блин, я таял. Это был взгляд человека, который знал много и одновременно умел скрывать свои знания.

— Любопытно, — наконец произнесла она. — Будет интересно разобраться в этой истории.

— А мне-то уж как интересно! — усмехнулся я. — Начал думать, что у меня едет крыша.

— Я так не считаю.

— Спасибо, ты дала мне надежду, что все не так плохо.

Дальше мы ехали почти молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами.

Приехали.

Я поднял сумку Эммы в ее номер и спросил, нужна ли ей моя помощь.