Красные нити (СИ)

— Я думаю, — Бронислав бросил на меня быстрый взгляд, — девушка уже поняла… весь размер своего безответственного поведения.

Я подняла украдкой взглянула на него:

— «Чего это он за меня заступается? Совесть замучила, что чуть ухо мне не оторвал? Или что?.. Или он таким способом пытается загладить свою вину? Интересно, а он вообще чувствует себя виноватым за свой отвратительный и унизительный для меня поступок? Что-то не похоже.»

Воспоминание от пренебрежительного и скотского обращения Бронислава со мной, расцарапало жгучее чувство обиды с ещё большей силой. Я расплакалась. Тихо, сдавленно заплакала опустив голову вниз.

Всё, что я пережила за последних пару часов, тяжкой грудой камней легло на душу. И я больше не могла её нести…

Бронислав и генерал Савельев молчали.

Затем кто-то сел возле меня, и я почувствовала широкую ладонь на своём плече. Я подняла заплаканный взгляд на Бронислава. Перед глазами все расплывалось, я не видела его лица, да и вообще ничего вокруг не видела.

— Ладно, Ника, извини, — ворчливым голосом произнес генерал Савельев. — Я сорвался… Но ты тоже хороша!

Я нервно сглотнула. Ладонь Брона чуть крепче сжала мое плечо.

— Я п-просто… я не знала… что делать…

— Мне позвонить!!! Вот что надо было делать!

Антон Спиридонович в сердцах хватанул по столу. Я аж подскочила на стуле, и буквально вжалась в стену, поджав колени.

С колотящимся сердцем и зашкаливающим пульсом, я заплаканными глазами глядела на генерала.

— Товарищ генерал… — укоризненно проговорил Коршунов по прежнему придерживая меня за плечо.

— Ты её не защищай, давай, — пробурчал Аспирин. — Лучше она от меня получит, чем её пристрелят или прирежут! А предварительно, между прочим, Ника, могут ещё и…

— Товарищ генерал! — уже твёрже и громче произнес Бронислав.

Я вновь удивленно посмотрела на него. В голосе Коршунова я неожиданно услышала сталь. Насколько я знаю, мало кто из подчиненных, кроме Стаса, осмеливается иногда повышать голос на Антона Спиридоновича.

Несколько секунд он глядели друг на друга, затем генерал кивнул.

— Ладно, ты прав. Ника ты всё поняла?

— Да… — всхлипнув, прошептала я.

— Отлично. Можешь теперь рассказать, что там было?

Я поспешно кивая старательно вытирала слёзы с щёк.

— Товарищ генерал, у вас там салфетки были… — напомнил Брон.

— Да, сейчас, — пробормотал в ответ генерал Савельев.

Он извлёк из ящика стола пачку салфеток, и протянул мне.

— Держи, Ника. Вытри слёзки, и это… извини меня, правда. Просто я… испугался за тебя.

Он прокашлялся. И мне показалось, что он таким образом пытается скрыть охватившее его смущение.

— Я понимаю, — я с благодарностью воспользовалась салфетками. — Простите…

— Ладно, рассказывай, давай.

Я неуверенно оглянулась на Бронислава. Генерал Савельев верно понял мой взгляд.

— Коршунов, сходи-ка в архив, поищи мне документы по…

Аспиран на пару мгновений задумался.

— По «глухарям» связанным с детоубийствами.

— Товарищ генерал, но…

— Коршунов, — надавил Аспирин, — выполнять! Ты забыл где ты находишься, старлей?

— Есть, — недовольно пробурчал Бронислав.

Он убрал руку с моего плеча, и встал. А я неожиданно для себя ощутила неприятную прохладу на плече, где была его ладонь, как будто на том месте не было одежды.

Коршунов вышел, я бросила несмелый взгляд ему вслед. Меня кольнуло какое-то совестливое чувство, но левое ухо у меня до сих пор пекло и болело. Никто ещё со мной подобным образом не обходился! И я не скоро это забуду! Хотя… мне сейчас мне было его жаль.

— Ника, — напомнил о своём присутствии Аспирин.

Я растерянно оглянулась на него.

— Рассказывай, — велел генерал.

И я пустилась в рассказ. С того момента, как мы выследили Клавдию Фомину и до того момента, как мы поехали за Нифонтом Алсуфьевым, приняв его за Портного.

Когда я рассказывала о своих видениях и рыжеволосой даме, по чьей прихоти и убивали девочек, генерал Савельев заметно помрачнел. В его сосредоточенном угрюмом взгляде я увидела нечто, похожее на потрясение.

Аспирин рад был бы не верить ни в мои видения, от которых у непривычных людей кровь стынет в жилах и пульс замирает. Но он слишком хорошо знал — я говорю правду.

Когда я закончила, генерал Савельев почти минуту глядел в стол, перед собой, задумчиво поигрывая карандашом.

Я опасливо, искоса наблюдала за ним, не осмеливаясь тревожить его.

Я понимала, что для неподготовленного человека, а Аспирин все-таки редко со мной общается, мои ведения — это апогей эмоционального потрясения.

— Значит… — вдруг медленно проговорил Аспирин. — Высокая женщина в черном пальто, с развевающимися тёмно-рыжими волосами… Значит… обряд? Она так и сказала? Эти убийства-обряды?

Я кивнула.

— Да… Она была невероятно зла, что мы появились там, и всё сорвали.

— Она тебе не сказала, зачем ей это всё?

Я замотала головой, и опечаленно вздохнула.

— Всё, что она хотела — это, убить меня и моих друзей…

— Кстати, а… — Антон Спиридонович взглянул на меня из под седых бровей, и замялся. — Как ты… Как у тебя… ну… это… Как ты смогла… остановить её?

— Я же вам рассказала… — растерянно ответила я. — я сама не поняла… просто…