Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

Жители удмуртских деревень хорошо выполняют подводную повинность, перевозят для нас снаряды, патроны, продовольствие, больных. Маленькие лошадки удмуртов очень выносливы, хозяева-подводчики старательно ухаживают за ними.

Охотно, не считаясь с теснотой, крестьяне пускают нас ночевать в свои избы. Нередко делятся продовольствием. Короче говоря, относятся хорошо. Опасаться приходится одного: как бы красноармейцы не подхватили трахому или чесотку.

Удмурты — народ работящий, уважительный. Большой властью у них пользуются старики и старухи.

Жизнь в деревне начинается рано, до рассвета. Даже зимой.

На пасху почти на целый день все идут на кладбище. Украшают могилы родичей яркими лентами, венками, крашеными яйцами, какими-то фигурками. Прямо на могилы кладут пироги, шаньги, кутью. В обрядах и вере удмуртов есть что-то от язычества.

Многие из нас научились немного изъясняться на языке удмуртов: поздороваться, сосчитать до десятка, попросить хлеба или молока. Мне думается, что мы быстро усвоили этот язык не только по необходимости, но и из симпатии к удмуртам. Это ведь и политически важно, чтобы русские красноармейцы хорошо относились к местному населению любой национальности.

Вчера часов в десять проводил общее собрание команды. Разбирали два вопроса: текущий момент (Доклад делал я) и текущие дела. Считаю, что для начала собрание прошло неплохо. Присутствовали все, в том числе и товарищ Ринк.

Думал об организационном собрании коммунистов и сочувствующих. Но перед собранием двое сочувствующих заявили о своем желании выписаться. Двое других отсутствовали. С кем же проводить собрание?

Из разговоров я понял, что партийная работа в команде сильно затруднена одним обстоятельством. Перед выездом полка на фронт некоторые мобилизованные коммунисты каким-то образом остались в Москве, а часть других находится сейчас при штабе. В результате у значительного числа красноармейцев сложилось неправильное мнение о коммунистах.

Со здоровьем у меня неважно. Пришлось сегодня сходить в полковой околоток. Получил какие-то порошки.

4 апреля. Глазов

В два часа ночи вернулся с совещания от члена Реввоенсовета 3-й армии товарища Муралова. Мы вызывались к нему, чтобы дать характеристику боеспособности и сплоченности полка. За старшего у нас был военком. Из агитаторов пришли Степанов, Калашников, Калачев, которые находятся при батальонах, и я.

Совещание началось около двенадцати ночи и длилось больше часа. Каждый из нас выступал. Выявилось немало дурного: плохие настроения среди красноармейцев, слабая работа штаба. Многие командиры не подготовлены. Есть и пассивные, нетребовательные.

Товарищ Муралов был очень недоволен, держался сурово и строго. Это можно понять. Но к чему зря кипятиться, кричать? И на кого? На нас! Разве мы повинны в этих недостатках? От крика, по-моему, дело не выигрывает.

Товарищ Муралов наказал нам лучше работать и сообщил, что полк пойдет на позиции.

Вчера с утра в полку проводилось собрание агитаторов. Не обошлось без шума. Сильно досталось комиссару. Агитаторы говорили о недостатках штаба, полкового околотка, завхоза.

Я еще мало знаком с агитаторами. Они часто бывают в политчасти полка, видятся друг с другом, я же почти все время в своей команде.

Вчера удалось поговорить с двумя сочувствующими, которые отсутствовали в день собрания. Отличные товарищи, вполне сознательные, революционные. Они могут стать достойными членами РКП (б).

Сейчас десять часов вечера. Недавно кончилось партийное собрание. Удалось организовать ячейку из девяти человек сочувствующих и двух коммунистов. Актив — товарищи Попов, Панферов, Лапин и Плакунов. Обсудили многие вопросы. Во вступительном слове я остановился на внешнем и внутреннем положении Советской республики. Меня же выбрали председателем ячейки. Согласился. Из текущих дел на собрании разбирались такие: регистрация членов ячейки, запрещение игры в карты, выбор библиотекаря, выяснение вопроса о выборе красноармейских судов и контрольных комиссий, вынесение замечания начальнику команды, ударившему по лицу крестьянина, наконец, о содействии партийной ячейки командному составу в проведении занятий.

Заметен интерес к ячейке со стороны многих товарищей. Можно надеяться, что скоро число членов партии в нашей команде увеличится.

Завтра нужно бы написать доклад в политотдел 3-й армии. Сегодня у Вани Шабанова достал два десятка книг партийного содержания. Теперь у нас довольно солидная библиотека, а пришлось начинать с нескольких брошюрок.

Книжки, брошюры и листовки раздаю лично или через начальников пулеметных расчетов. Читают охотно. Потом возвращают. А вот газеты на следующий же день скуривают.

Книги помогают мне ближе познакомиться с красноармейцами, завязать беседу.

Работа в команде занимает все время. Почти не вижусь с Ваней Шабановым, хоть он в нашем же полку. Ваня оставлен при политчасти, помогает комиссару в агитации и пропаганде. Он вполне достоин такой работы. Серьезный, вдумчивый, очень способный человек. У него тоже свободного времени мало. Он лишь изредка заглядывает ко мне.

5 апреля. Глазов